Обручённые небесами
Шрифт:
– А жеребёнка посмотреть сперва не хочешь, барин?
– Ах, да! Жеребёнок! – спохватился Нестор. – В конюшне прибрано?
– А то! Трое скотников нынче после обеда убирали и лошадей чистили, – с гордостью доложил молодой конюх. – А жеребёнок в крайнем стойле, так что даже и с порога увидите. Вороной, бархатистый…. Любо-дорого поглядеть!
Войдя в конюшню, мы увидели на соломенной подстилке, подле крупной буланой кобылицы маленького и неокрепшего вороного жеребёнка. Детёныш был ещё так мал и слаб, что даже не мог подняться
– Какой крошечный! – слетело с моих уст, стоило мне только увидеть его.
– Напротив, вымахал сверх меры, – со знанием дела возразил Ананий. – Как только в материнском чреве поместился?
– Красавец….. Крупный, здоровый красавец! Погляди, какие у него глаза! – восхищённо подметил Нестор.
Жеребёнок повернул ко мне узкую мордочку, и сердце моё затрепетало от умиления.
– Как звёздочки! – встретившись взглядом с тёмными, но ослепительно сияющими по какому-то волшебству лошадиными глазками, сказала я.
– Имя бы дать ему, барин. Сами назвать не решились, – признался Варфоломей.
– А тут и думать нечего. Ригель, – произнёс Нестор, а после подробно обосновал свой необычный выбор. – Ригель – одна из самых ярких звёзд Ориона, да и всей нашей Галактики. Бело-голубой сверхгигант, который в сто раз ярче Солнца…. Древние египтяне связывали Ригель с богом возрождения и царём загробного мира Осирисом.
– Мастер ты, барин, по звёздам лошадок называть, – восхитился Ананий. – Ну что же, за гранитоцветом мне бежать?
– Да, но приведи-ка прежде Ориона, – попросил Нестор. – Я давно не виделся с ним.
– Лечу стрелой! – сказал Ананий и бросился исполнять приказ.
Он привёл под уздцы высокого и статного, чёрного как самая беззвёздная ночь тонконогого жеребца с густым водопадом блестящей угольной гривы. Когда конь подошёл ближе, Нестор смело подал ему руку. Вытянувший мощную шею жеребец несколько раз ткнулся мордой в раскрытую ладонь, а после громко и радостно заржал.
– Узнал, красавец! Молодец, узнал! Знакомься: это мой Орион, – представил мне своего коня Нестор, и тут его любимец, раздув ноздри, с любопытством потянулся к моему плечу. – Не бойся, он просто хочет обнюхать тебя…. Ну что, дружище, ты теперь молодой отец! Сын у тебя. Вот так! А давно ли сам несмышлёным крохой таким был? А потом вырос, но всё капризничал, оседлать себя не давал.
– А помнишь ли ты, кому удалось оседлать его, барин? – вмешался в разговор Ананий.
– Неужели тебе? – предположила я.
– А что? Разве не похоже, что я могу оседлать коня?
– Нет, что ты. Просто ты ещё так молод….
– А молодость – это, по-твоему, порок? – спросил Ананий. – Нестору Виссарионовичу всего двадцать годков, а дюжину старых академиков заменит!
– Ты преувеличил, любезный, – скромничая, не согласился мой суженый и бросил взгляд в небольшое окошко, за которым догорали последние лучи заходящего солнца. – Уже смеркается. Время ужинать, сударыня.
– Разрешите
– Что ж, я бы с удовольствием отведал твоих пирогов, – охотно принял заманчивое приглашение Нестор. – А вы что скажете, Юлия Александровна?
– И я бы с удовольствием их отведала, – сказала я.
– А мне что прикажешь делать, барин? – спросил Ананий.
– Отнеси в деревню лекарства, а после присоединяйся к нам, – ответил Нестор.
– Я мигом, барин! – пообещал Ананий и даже прежде, чем мы вышли из конюшни, скрылся из вида.
Глава 7. Славный вечер у Гавриловых
Мы направились в сторону флигеля Варфоломея, и вскоре нас догнал запыхавшийся крестьянин с конвертом.
– Вот, барин! – протягивая письмо, сказал он. – Посыльный велел передать.
– От кого? – поинтересовался Нестор.
– Знать не знаю. Я грамоте не разумею. Писано там, стало быть.
– Ступай, – отпустил его хозяин.
После ухода крестьянина мой любимый не поспешил вскрыть конверт, и я поняла, почему. Перед моими глазами была фраза: «Князю Нестору Виссарионовичу Вяземскому от г-жи Маргариты Оболенской».
– Прочтём его вместе? – предложил Нестор, и я кивнула.
Он небрежно разорвал конверт. Внутри оказался источающий резкий аромат женских духов лист бумаги с алым отпечатком губ посередине. В послании было написано следующее:
«Здравствуй, мой ненаглядный. Я приняла приглашение твоего отца и верю, что ты будешь рад видеть меня не меньше, чем он.
Я знаю, что у тебя в гостях самонадеянная и наивная девица, которая искренне верит, что ты женишься на ней. Будь добр, потрудись до моего приезда выгнать её. Иначе мне придётся сделать это самой. У нас впереди чудесная ночь, и мешать нам я никому не позволю.
Я буду у тебя после полуночи. О, Мефистофель мой, я вся горю, вспоминая тот день, когда ты стал моим! Твои безумно счастливые и растерянные как у мальчика глаза, сильные руки, безупречное, раскалённое от страсти тело, никому не принадлежавшее прежде! Не упрямься же и покорись своему счастью. Тебе всё равно не сбежать от меня.
Твоя алая камелия»
На этой самоуверенной ноте письмо Маргариты закончилось.
Я подняла глаза на Нестора. Щёки его пламенели от стыда, а горящие как угли зрачки ненавидящим взглядом сжигали напомнивший об ошибке прошлого лист бумаги. Нестор нахмурился и беспощадно скомкал письмо.
– Сделай милость, брось это в печь, – приказал он Варфоломею.
– Слушаю, барин, – ответил тот.
Мы покинули хозяйственный двор. К этому времени вернулся из деревни Ананий.