Обрученные судьбой
Шрифт:
А потом Ксения задумалась — как бы ее родичи отозвались на счет того, что она пойдет сегодня под венец с латинянином, с ляшским шляхтичем, который сжег дотла имение ее мужа, который порубил немало людей на земле русской? От этих мыслей тягостных перед глазами у Ксении опять возник крест, падающий в пылающие останки церкви, в ушах встал треск огня и крики страха и отчаянья.
Нет, я не буду думать об этом, подумала Ксения, отгоняя от себя прочь воспоминания, поднимая глаза на березу, что стояла в изголовье их импровизированного ложа. На дереве, на обломке
Ах, как же было отрадно, коли этот момент никогда не кончался! Ах, если б они с Владиславом были так счастливы всегда, если никаких туч не было над их головой, что могли омрачить их счастье. Если б никогда пан Заславский, отец Владислава, никогда не встречался им!
Ксении на лицо неожиданно упала капля, сорвавшаяся с одного из листьев, что висели на ветвях у них над головой, и она вздрогнула невольно. От ее движения тут же проснулся Владислав, мгновенно притянув ее к себе ближе и оглядевшись вокруг.
— Что стряслось? — глухо спросил он, закрывая глаза, убедившись, что им ничто не угрожает. Он так смешно хмурил брови, еще до конца не распрощавшись с остатками сна, который пришел к нему этой ночью, что Ксения улыбнулась, провела пальцем по его носу.
— Капля упала с дерева. Прямо в лоб.
А потом они, не сговариваясь, рассмеялись тихонько ее словам, представив эту картину перед глазами. Отсмеявшись, Владислав прижал ее к себе и легко коснулся губами ее лба, словно стирая след от той капли, что посмела так испугать Ксению.
— Бедная ты моя. Это ж надо — прямо в лоб, — шутливо покачал он головой, и Ксения легонько стукнула его по плечу, а потом просунула пальцы под его рубаху, погладила плечи.
— У меня тоже руки замерзли, — прошептал Владислав ей в ухо, легко дунув в волосы, разметав их. — Можно мне погреться?
— Смотря как, — улыбнулась Ксения, продвигаясь пальцами все ниже и ниже от шеи и плеч, наслаждаясь теплом его кожи.
— Я покажу, — ответил он ей с лукавой улыбкой и склонился над ней, надежно удерживая ее на месте своим телом, поймав ее пальчики у себя на груди. — Я покажу…
Потом Владислав помог ей встать на ноги и отряхнуть изрядно помятое платье от травинок, что налипли на подол ее юбки. Она оглядела свою одежду, а потом жупан Владислава — тоже мятый и кое-где испачканный травой, и нахмурилась.
— Как же мы вернемся? Солнце уже совсем поднялось, знать, на дворе уже не спят, — она прикусила губу. Мало того, что они всю ночь провели тут, в этой рощице, так еще и вернутся, когда все будут на ногах. А уж их одежда сама говорит за себя, что они не просто гуляли, как редкие парочки, которых они видели с Владиславом этой ночью недалеко от рощицы, укрывшей их.
Владислав
— Не думай об том. Вчера у нас были заречины. Вполне вероятно, что после этого мы ночь провели вместе, — его голос звучал так твердо, так уверенно, что Ксения заставила себя поверить ему, невзирая на рассудок, что криком кричал, напоминая об условностях и правилах. — У нас после заречин, бывает, даже уже живут как муж и жена. Просто в костел на венчание потом волосы нареченная не распускает, а надевает чепец.
Это было правдой, он ничуть не лукавил. Только вот в знатных кругах этот обычай был уже давно позабыт. Там уже было обручение в костеле с подписанием договоров и обменом кольцами, скрепляющим роды покрепче венков из трав и цветов. Только у путных бояр, мелкой шляхты да холопов можно было столкнуться полноправными заречинами, не у знатной шляхты.
Владислав заглянул в ее голубые глаза, а потом нежно потерся своим носом о кончик ее носа.
— Не думай ни о чем, — прошептал он, захватывая ее лицо в плен своих ладоней. — Ты — моя жена, видела кольца у нас на пальцах? Остальное…
И, верно, что ей до остального, когда у нее под ладонями так бьется его сердце, когда его губы так мягки и так нежны?
А потом, словно откуда-то издалека донесся звук, который заставил их обоих поморщиться недовольно. Мерное перестукивание копыт по утоптанной дороге, что вела со двора Крышеницких мимо этой рощи. Всадник не мог не видеть их, приникших друг другу, ныне, когда уже солнце заняло свое место на небосводе в это утро, когда поредевшая листва уже не служила укрытием. Да и валах Владислава, жующий траву, недалеко от рощицы, не мог не привлечь внимания.
Но всаднику и не надо было приглядываться, чтобы отыскать эту парочку в рощице. Он ехал туда уверенно, потому что он знал, что найдет их именно там.
Не доехав до рощицы на два десятка шагов, Ежи придержал коня и свистнул Владиславу, показывая знаком, что тому следует подойти к нему. На лбу шляхтича снова появилась глубокая складка, что не могло не встревожить Ксению.
— Что-то стряслось, как думаешь?
Владислав медленно отвел руки Ксении от рукавов жупана, в которые она отчего-то вцепилась с силой, поочередно коснувшись их губами.
— Не думай о плохом, не надо, — прошептал он ей и, поцеловав нежно в лоб, прямо под травы венка, прошептав «Подожди меня тут», направился к Ежи, на ходу прикрепляя к поясу саблю. Он видел, как хмурится Ежи, совсем по-иному, чем обычно, как сильно он сжимает повод в руке, как утирает лоб шапкой, хотя солнце еще не грело во всю силу.
А потом, по какому-то наитию, Владислав обернулся к Ксении, стоявшей у березы, полуобняв ту рукой, прислонившись щекой в шершавой коре, словно ища поддержки ныне у дерева. Ее глаза смотрели настороженно сперва, а потом она улыбнулась ему в ответ на его улыбку, несмело кивнула. Его лесная чаровница, его драга, его кохана…