Обряд копья
Шрифт:
Вот теперь я понимаю, почему поднимается стена. Очень тяжело смотреть на такие схватки. Умом то я понимаю, что ничем не могу помочь, да и нельзя. А сердце требует срочно что-то делать, стучит в призрачной груди набатом.
Ребята ещё не сдались, их худые тела мотало из стороны в сторону, но они всё равно находили момент, чтобы ударить копьём. И всё же это был уже конец. Я видел кровь, очень много крови. Брат с сестрой стремительно бледнели, теряя силы и держась только на силе воли, какую сложно представить себе в таких молодых телах. В горле встал тугой ком, и я знал,
— Нет! Лима! — закричал Дрек.
— Дрек!
Они тянули друг к другу руки и прекрасно видели момент, когда ящеры разинули пасти. Я не выдержал, по щекам потекли слёзы. И я знал, что они текут и из моих настоящих глаз. Ящеры синхронно сомкнули пасти на шеях ребят. И всё замерло.
Я глотал слёзы, не в силах ничего с собой сделать. В мире смерть всегда ходит с тобой, где бы ты ни был. И люди уже привыкли к смертям, но легче от того не становилось. Смерть близких всегда остра и всегда попадает прямо в сердце.
Мой дух стал стремительно слабеть, конечности стали неметь, и я не сразу понял, что это не от горя. Мне было пора возвращаться в тело, иначе сегодня деревня не досчитается сразу троих. Я ещё слишком слаб. Будь я сильнее — смог бы я предвидеть смерть близнецов?
Глава 22
Вернуться в себя оказалось не так-то легко. Тело будто забыло о том, кому принадлежит, и сейчас изо всех сил сопротивлялось мне. И всё же это было моё тело и через некоторое время, оно будто узнало меня, впустив внутрь и разрешив взять управление.
Собственно, это последнее, что случилось для меня в этот день. Накатило стихийное истощение, которое утянуло меня на глубину, из которой я бы и при всём желании не смог выбраться. К счастью, этой глубиной был всего лишь сон. Я снова проснулся у себя дома, и было уже утро.
— Очнулся, сынок? — рядом с моей кроватью вязала мама. Она была умиротворённой и, кажется, даже радостной.
— Доброе утро, мам, — сухим бесцветным голосом ответил ей я. Это для неё уже прошёл день, а я буквально только что видел смерть близнецов собственными глазами.
— Вечером будет праздник окончания цветения, так что не задерживайся на тренировке, — это звучало так, будто мама хочет, чтобы я побыстрее ушёл.
И я не нашёл ничего, чтобы возразить. Поплёлся через лес на поле. И с радостью вбил себя в состояние пустой головы, танцуя, танцуя, танцуя… Меня неожиданно дёрнули за плечо, и я очнулся, поняв, что солнце уже скрылось за деревьями и вот-вот начнётся праздник.
В горле снова вырос болезненный ком, чуть было не потекли слёзы. Дома, ничего не говоря маме, оделся в праздничную одежду и пошёл к костру. Там уже начали праздничные песнопения, провожая цветение. Я сел в стороне, не готовый ещё веселиться и праздновать. Нутро было проморожено образами мёртвых близнецов, а снаружи люди радовались, пели и танцевали. Чудовищный контраст и ощущение бессильного одиночества.
— Привет! Ты чего такой пасмурный? У тебя ещё не прошло истощение? — подсела
— Привет, — я даже не нашёлся, что ответить. Как, чужой их подери, они так быстро справились с горем? Неужели для Доры близнецы ничего не значили?
Я покосился на зеленоволосую девочку и уже готовил гневную отповедь, пытаясь придумать ругательства позаковыристее, но тут заметил за её плечом то, от чего у меня резко расширились глаза. Чуть в стороне стояли те самые близнецы и, как ни в чём ни бывало, болтали с кучкой младших, которые их обступили со всех сторон.
Это призраки? Я вижу призраки близнецов? Но почему с ними общаются другие ребята? Глаза зацепились за рубахи с вышитыми узорами на плечах — такие делают, когда люди проходят обряд копья, у меня такой же узор! Очень медленно до меня дошла мысль, что ребята живы. Сразу после этой мысли я подскочил к Лиме и ткнул в неё пальцем.
— Ай! Ты чего, Арен?! — дёрнулась Лима, и Дрек тут же зло зыркнул на меня, готовясь к драке.
— Вы живы?!
— Конечно живы, ты чего, не видел, как мы вышли? — зло ответил брат.
— Да он же в отключке был, Нина сказала, что он всю стихию потратил на провидение, — сказал кто-то из ребят, но я до сих пор был так шокирован, что не заткнул пацана.
— Хм, а чего тогда ты считаешь, что мы умерли? — задумчиво спросила сестра.
— Так я видел, как ящеры уже сомкнули пасти на ваших шеях!
— А, так ты всё видел! Ахаха, но не досмотрел самое интересное! — и Дрек стал, захлёбываясь от чувства собственной важности, рассказывать, что было дальше. — Я в этот момент больше боялся за сестру, чем за себя. Вот-вот ящер откусит ей голову, а я ничего не могу сделать — еле шевелюсь. И я рванул к ней весь, будто моя душа сейчас вырвется из тела, готовый сделать что угодно, лишь бы спасти сестру, готовый отдать свою жизнь за это.
— И я так же. Тянулась всем, чем только могла.
— И у нас получилось, мы смогли пробудить стихию и заставить её защитить друг-друга! Когда ящеры уже откусывали головы — мы сумели сделать стихийную защиту! Она же и убила ящериц! Выросла шипами и пробила им головы. А копьё нас наградило даже без завершающего удара!
— Теперь мы слышим мысли друг друга! Можем говорить так, что нас никто не слышит! Причём очень далеко! И ещё мы можем пустить к нам одного зверя и тоже будем с ним общаться! Вот!
— Ого! Поздравляю! — я сказал это вполне искренне, но сам ещё не смирился с их смертью, а потому забуксовал, пытаясь понять, как мне реагировать сейчас. Я был очень рад, что они живы, но в то же время всё ещё печалился от их смерти. Хрень какая-то, будто чужак на ухо нашептал.
Я сидел, смотрел вокруг на то, как люди празднуют. Потерять всего одного ребёнка за цветение — это действительно повод для радости. Очень-очень редко бывает, что за цветение никто не умер. Такие годы считаются особенно счастливыми. Мы потеряли только одного, да и то по его собственной глупости, можно и не брать в рассчёт. Глаз сам собой наткнулся на лицо его отца, сидящего мрачнее тучи. Он бы со мной поспорил сейчас, если бы услышал мои мысли.