Обряд Ворлока
Шрифт:
— Так, может, мое волшебство тоже от Господа? Как и твои чудеса…
— Не знаю… — вздохнул Димитрий. — Я же всего лишь смиренный монах, искатель новых знаний. Я не богослов, не иерарх. Мне ли решать, что от Господа, а что от сатаны, если на этот даже архиепископы не могут ответить?
«Конечно, — подумал парень. — Так проще жить. Зачем искать ответы на вопросы, если есть отцы церкви, призванные этим заниматься? Они все обдумают и решат за тебя. А потом скажут: это враг, а это друг; это от Бога, а это от лукавого; с этим дружи, а этого убей…»
Херсонит правильно истолковал его молчание.
— Ты не подумай,
— Ну да, — кивнул словен. — Взять хотя бы Гюнтера, купца гамбуржского.
— Вот-вот. И я про него сразу подумал. Так что иерархи иерархами, а каждый человек сам для себя решать должен, с кем дружить, кому руку подавать. Я всегда сам смотрю, что за человек…
— Ну да! — перебил монаха Вратко. — А если ты дружишь с кем-то, а его вероотступником объявят, анафему огласят? Что тогда делать будешь? Пойдешь против епископов?
Димитрий задумался, замолчал.
Над морем кричали чайки. Весело голосила детвора роанов, успевшая выбраться на берег и принять облик, подобный человеческому. Теперь они гонялись друг за дружкой, прыгая по камням, взбираясь на отвесные скалы. Наблюдавшие за ними матери и бабки нисколько не возражали. Напротив, криками подбадривали отстающих, хвалили особо отличившихся. Вернее, это Вратко так думал, что хвалили и подбадривали. Речь тюленей-оборотней, хоть и неуловимо напоминала говор пиктов или динни ши, пока еще ускользала от новгородца. Так что смысл восклицаний он скорее угадывал по выражению лиц и тону голосов.
Из-за нагромождения валунов появился Гуннар, перепоясанный мечом, а с ним невысокий плотный роан с улыбчивым лицом. Они присоединились к кашеварам. Кормщик что-то негромко рассказывал, отмахивая ладонью. Слушая его, Вульфер неодобрительно качал головой. Потом пожал плечами и пальцем показал на Вратко.
Викинг обернулся и подмигнул парню. А роан с достоинством поклонился.
Новгородец привстал и поклонился в ответ, как того требовали правила приличия. А когда плюхнулся на нагретое место, услышал неторопливые, рассудительные слова херсонита.
— Господь наш, Иисус Христос говорил: «Итак во всем как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки». [115] Я, конечно, не пророк, но эту заповедь Сына Божьего всегда стараюсь выполнять. И если моему другу огласят анафему, это не значит, что я отвернусь от него.
— Спасибо, — грустно улыбнулся парень.
— Ты о чем это?
— Да так, ни о чем, — отмахнулся Вратко и, чтобы направить неприятный разговор в другое русло, спросил: — Сильно книга-то попорчена?
115
Евангелие от Матфея,
— Да не то чтобы сильно, — радостно ухватился за его вопрос грек — видно, и сам хотел оставить споры о вере и ее отношении к чародейству. — Я боялся: совсем ничего прочитать не смогу. Но Господь миловал — страницы почти все позатекали, но буквицы уцелели. Хорошие раньше чернила делали — не чета нынешним. Кое-где, конечно, размазалось, а иногда и смылось… Ничего, разберем. Не в этом главное горе.
— А в чем?
— Язык, которым книга писана… Очень уж он непонятный. Вроде бы латынь, а какая-то не такая…
— Латынь? Выходит, не друиды книгу писали, а монахи?
— С чего ты взял?
— Ну, так друиды бы по-своему писали…
— По-друидски, что ли? — рассмеялся Димитрий.
— Почему? — немножко обиделся Вратко. — Мне Рианна рассказывала… Рианна, она из пиктов, ее народ жил тут еще до римского завоевания…
— Никогда не слышал.
— Будет время — расскажу. А еще лучше, пусть она сама тебе расскажет про народ Чаши и народ Зверя, про то, как могущественное племя, заселявшее половину острова, превратилось в ораву дикарей. Между прочим, в развалинах аббатства на нас пикты набросились.
Херсонит перекрестился:
— Спаси и сохрани… Чего же они хотели?
— Кто его знает? Я думаю, они просто спрятаться в Стринешальхе хотели, а тут мы. Народ дикий, даром что древний. Вот и кинулись в драку.
— Думаю, не все так просто, — покачал головой грек.
— А что толку гадать? Пикты теперь уже не расскажут. Саксы, что рядом с аббатством живут, тоже, как я понял, не сильно-то рвутся нас приютить. Да я не про это говорил…
— Прости. Я, кажется, понял, что ты сказать хотел.
— Друиды были у бриттов и у скоттов, у ибернов и у пиктов. А наречия у всех разные были. Стали бы они на латыни книгу писать?
— Да кто его знает? — пожал плечами Димитрий. — Может, и стали бы. Как раз для того, чтобы другие народы, у которых речь отличается, могли понять написанное. Мне кажется, тут вопрос в другом: знали ли друиды буквицы? Ты не подумай чего, но у вас, словенов, как у полян, древлян да кривичей, разве была грамота до Кирилла и Мефодия?
— Ну… Вроде не было. Нарочно ведь князья Ростислав, Коцел да Святополк посольство в Царьград посылали. Как там сказано было: «Земля наша крещена, но нет в ней учителя». Так будто бы…
— Вот видишь! А речь-то была и до Кирилла Философа!
— Была. Так и со скоттами, может быть. Хотя… Лучше всего Вульфера спросить. Он давно уж тут живет, наверняка знать должен.
— Значит, монахи писали книгу?
— Да. Монах. Может, постарше Беды Достопочтенного… [116] Слыхал о таком?
— Слыхал. Вульфер как-то поминал. А ты читал его книги?
— Нет. Не пришлось. Я-то думал в Англии разыщу да почитаю…
— Так может, это его книга? Ну, я хотел сказать, он писал, Беда?
116
Беда Достопочтенный (Bede, Beda, Baeda Venerabilis) (672 или 673 — ок. 735), англосаксонский летописец, монах, автор «Церковной истории народа англов» — ценнейшего источника по истории Англии VII–VIII веков.