Общественное мнение
Шрифт:
Следовательно, в целом, качество новостей, относящихся к современному миру, является показателем его социальной организации. Чем лучше институты, чем больше интересов разных людей формально представлено, тем больше вопросов открывается для обсуждения, тем больше вводится объективных критериев оценки ситуации, тем более адекватно данная ситуация представляется в форме новостей. В наилучшем варианте пресса является слугой и защитником социальных институтов, в наихудшем — служит орудием, с помощью которого небольшая группа людей использует социальную организацию в своих собственных целях. В той мере, в которой институты являются нефункциональными, недобросовестный журналист может ловить рыбку в мутной воде, а добросовестный журналист должен сражаться с неизвестностью.
Пресса не может заменить собой социальные институты. Она подобна прожектору, луч которого, постоянно блуждая, освещает то одно, то другое. Люди не могут вершить свои дела, пользуясь только светом прожектора. Они не могут управлять обществом от эпизода к эпизоду, от инцидента к инциденту, от одного чрезвычайного происшествия к другому. Только тогда, когда они работают при своем собственном устойчивом освещении, пресса, обращая эпизодическое внимание на их труд, выявляет ситуацию, достаточно понятную, чтобы народ мог принимать решения. Проблема, равно как и ее решение, лежит глубже. Решение кроется
И это фундаментальный способ решения проблемы. Ведь пресса сталкивается с той же самой проблемой, что и представительная власть (будь то власть территориальная или функциональная) и промышленность (будь то промышленность кооперативная, капиталистическая или коммунистическая). Эта проблема — неспособность людей, действующих на основе самоуправления, преодолеть свой случайный опыт и предрассудки путем изобретения, создания и организации механизма знания. Это происходит потому, что они вынуждены действовать, не располагая надежной картиной мира, поскольку правительства, школы, газеты и церкви весьма незначительно прогрессируют в своем движении против наиболее очевидных неудач демократии — против сильных предрассудков и апатии. Их мало волнует то, что народ предпочитает развлекательные сюжеты и любопытные курьезы типа трехногих телят скучным важным вещам. Таков основной недостаток народного правления, недостаток, коренящийся в его традициях. И на мой взгляд, к нему восходят все прочие его недостатки.
Часть 8
ОРГАНИЗОВАННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ
Глава 25
Первый шаг
Если бы общество было заинтересовано в лекарстве, то пионерам Америки, подобным Чарльзу Маккарти, Роберту Валентину и Фредерику У. Тейлору [387] , не пришлось бы бороться за то, чтобы их выслушали. Однако совершенно ясно, почему им пришлось бороться и почему, точно гадкие утята реформы, возникают бюро правительственных исследований, комитеты по аудиту промышленности и разработке бюджетов. Они обращают вспять процесс, посредством которого формируются интересные общественные мнения. Вместо того, чтобы представлять случайные факты, полномасштабные стереотипы и инсценировать драматические узнавания, они разрушают драму, ломают стереотипы и предлагают людям незнакомую и обезличенную картину фактов. Когда ситуация не болезненна, то она скучна, а те, для кого она болезненна, — продажный политик и член узкой группировки, которому приходится многое скрывать, часто эксплуатируют скуку общественности, чтобы снять свою боль.
387
Тейлор Фредерик У. — основоположник «научного управления» (scientific management). Про двух других упоминаемых здесь деятелей никакой информации найти не удалось. — Прим. науч. ред.
До сих пор каждое сложное сообщество прибегало к помощи особых людей — авгуров, священников, старейшин. Наша собственная демократия, хоть и была основана на теории всеведущего правителя из народа, в управлении государством и промышленностью прибегает к помощи юристов. Она признала, что человек, получивший специальную подготовку, каким-то неясным образом ориентирован на более широкую систему истин, чем та, которая стихийно возникает в сознании любителя. Но опыт показал, что знаний обычного юриста недостаточно. Великое Общество поднялось и выросло до колоссальных размеров путем применения технического знания. Оно было построено инженерами, которые научились использовать точные измерения и количественный анализ. Как выяснилось, обществом не могут управлять люди, рассуждающие о том, что правильно, а что неправильно, на основе дедукции. Им можно управлять только на основе создавшей его техники. Таким образом, постепенно наиболее просвещенные руководители призвали на службу государству обученных специалистов или сами прошли соответствующую подготовку, для того чтобы сделать части этого Великого Общества понятными для тех, кто им управляет. Эти люди известны под разными именами: статистиков, бухгалтеров, аудиторов, советников промышленных предприятий, различного рода инженеров, специалистов по научным методам управления, специалистов по подбору персонала, исследователей, «ученых», а иногда даже личных секретарей. Они принесли с собой профессиональный жаргон, картотеки, графики, настольные перекидные календари и, кроме того, — респектабельный образ должностного лица, который сидит за чистым столом и, держа перед собой один напечатанный на машинке лист бумаги, принимает решения по вопросам политики, представленным ему в форме, которая требует либо отрицательного, либо положительного решения.
Это был результат не столько стихийной творческой эволюции, сколько слепого естественного отбора. Руководитель, будь то государственный деятель, чиновник, партийный лидер или глава добровольной ассоциации, обнаружил, что если в течение дня нужно принимать участие в обсуждении десятка разных вопросов, то кто-то должен его к этому подготовить. Он настоял на необходимости служебных записок. Он понял, что не может читать всю корреспонденцию, и потребовал, чтобы кто-нибудь выделял цветным карандашом интересные места в самых интересных письмах. Обнаружил, что не успевает усваивать информацию машинописных отчетов, которые грудами копятся у него на столе, и потребовал резюме этих отчетов. Осознал, что не может читать бесконечные рады чисел, и призвал на помощь человека, который стал делать ему цветные диаграммы. Он понял, что не отличает одну машину от другой, и нанял инженеров, умеющих выбирать и оценивать их стоимость и технические возможности. Руководитель снимал с себя один груз за другим, подобно человеку, которому нужно передвинуть с места какой-то тяжелый предмет и который снимает с себя сначала шапку, затем пальто и, наконец, воротничок.
Любопытно, что, несмотря на потребность в помощи социолога, руководитель довольно долго к нему не обращался. Химик, физик и геолог встретили гораздо более ранний и гораздо
Более того, в экспериментальных науках ученые разрешили для себя дилемму мысли и действия. Физик-экспериментатор осуществляет какое-то действие в специально созданных для этого условиях, где процесс может быть по его желанию повторен, а затем, на досуге, анализирует результаты его протекания. Тогда как ученый-социолог постоянно мучается над этой дилеммой. Если он сидит в библиотеке и на досуге обдумывает интересующие его процессы, то должен полагаться исключительно на случайные и скудные печатные сведения, содержащиеся в официальных отчетах, газетах и интервью. Если же он выходит в «мир», где и происходят социальные процессы, то должен пройти долгий, иногда мучительно пустой путь ученичества, прежде чем получит доступ в святая святых, где принимаются решения. Он не может погрузиться в деятельность, а потом, когда потребуется, оставить ее. Не существует привилегированных наблюдателей. Человек дела, постигающий внутреннюю сторону того, что социолог знает только извне, и признающий, что гипотеза социолога не подлежит проверке лабораторными методами и что верификация этой гипотезы возможна только в «реальном» мире, придерживается не особо высокого мнения о социологах, которые не разделяют его взглядов на государственную политику.
В глубине души социолог разделяет эту оценку, поскольку не испытывает большой уверенности в своей работе. Он только наполовину верит тому, что делает, и, не будучи ни в чем уверенным, не может найти убедительного основания, чтобы настаивать на собственной свободе мысли. Чем может социолог обосновать ее, не вступая в конфликт с совестью? [388] Получаемые им эмпирические данные не точны, верификация невозможна. Самые лучшие его качества — источник разочарований. Ведь если он действительно критически настроен, пропитан духом науки, то не может быть доктринером и биться насмерть против членов правления, студентов, Гражданской федерации и консервативной прессы за теорию, в которой он сам не уверен. Если вы отправляетесь на Армагеддон [389] , то должны сражаться за Господа, тогда как политолог всегда сомневается, призвал ли его Господь.
388
Merriam Ch.E. The Present State of the Study of Politics // American Political Science Review. 1921. V. XV, № 2, May.
389
Армагеддон (греч. ) — в христианских мифологических представлениях место эсхатологической битвы на исходе времен, в которой будут участвовать «цари всей земли вселенной». Также упоминается как место кровавых битв и умерщвления Иосии в IV Книге Царств (XXIII:29) и Книге Судей (V:19). Название это стало символом ужасных событий в судьбах Христовой Церкви. См.: Библейская энциклопедия. М., 1990. С. 60. — Прим. науч. ред.
Таким образом, если столь обширная часть социальной науки носит скорее апологетический, чем конструктивный, характер, то объяснение тому кроется в возможностях социальной науки, а не в «капитализме». Ученые-физики добились независимости от церкви, выработав метод исследования, приводящий к таким выводам, которые не могут быть запрещены или проигнорированы. У них появилось чувство собственного достоинства и уверенность в том, за что они сражаются. Социолог обретет чувство собственного достоинства и силу, когда разработает свой метод. Это произойдет, когда он воспользуется потребностью руководителей Великого Общества в механизме анализа, благодаря которому невидимая и огромная среда стала бы понятной. Однако в настоящий момент социолог собирает данные из разнообразных не связанных друг с другом источников. Исполнительная власть фиксирует социальные процессы нерегулярно. Доклад на заседании конгресса, дебаты, расследование, полицейские сводки, перепись населения, тарифные ставки, шкала налогов; материал, подобный черепу древнего человека, найденному в Пилтдауне [390] , — все это должно быть собрано воедино в искусную гипотезу, прежде чем студент получит картину изучаемых событий. Несмотря на то, что она связана с сознательной жизнью его сограждан, очень часто она крайне трудна для понимания, потому что ученый, который пытается обобщить данные, не может контролировать, как собираются эти данные. Представьте, что медицинским исследованием занимаются ученые, которых изредка допускают в клиники, которым не разрешено ставить эксперименты на животных и которые вынуждены делать выводы, основываясь на рассказах людей, перенесших болезнь, медсестер, каждая из которых ставила собственный диагноз, статистики, подготовленной Налоговым управлением, исходя из прибыли, полученной фармацевтическими компаниями. Социолог обычно извлекает все возможное из категорий, которые принимаются без критики чиновниками, исполняющими закон, отправляющими правосудие, преследующими, разбирающими иски или собирающими доказательства. Ученому это известно, и, защищаясь, он разрабатывает направление в науке, позволяющее учитывать, что собранная им информация может не приниматься в расчет.
390
В Пилтдауне (Сассекс) в 1908–1915 годах были найдены человеческие и звериные кости, в частности — фрагменты черепа человека и обезьянья челюсть. Ученые сочли их комплексом и объявили «недостающим звеном». Однако проведенная в 1953 году проверка с помощью фторного анализа и других методов установила, что череп в действительности принадлежал современному человеку, челюсть — орангутану, кости — различным животным. Останки эти подвергались обработке с целью создания иллюзии их одновременного происхождения. «Пилтдаунский человек» оказался фальсификацией (У.Брей, Д.Трамп. Археологический словарь. М. Прогресс, 1990). Обращаю внимание на то обстоятельство, что то, что Пилтдаунский человек — фальшивка, обнаружилось уже после выхода данной книги. — Прим. ред.