Обсерватория в дюнах

Мухина-Петринская Валентина Михайловна

– Ну, как сами найдете нужным. Желаю удачи!

Евгения Ивановна оказалась высокой худощавой седой женщиной в коричневом платье, туго перетянутом кожаным ремнем. Она курила папиросу за папиросой и на каждом слове поминала черта - большое испытание для Христины. Кроме того, она была агрессивно настроена по отношению к религии и попам. Работая целый день бок о бок с Христиной, она сразу поняла, что та религиозна, и ринулась в атаку.

Христина втихомолку даже плакала, но терпеливо выносила святотатственные нападки, не вступая, к великому огорчению Евгении Ивановны, в спор.

Уж очень ей хотелось оправдать уважительное доверие директора обсерватории и научиться всему, что нужно, у этой безбожницы.

Время не шло, а летело. Скоро Евгения Ивановна уедет, и сборка аэростата ляжет на Христину. (Конечно, останется инженер, но он не особенно любил утруждать себя мелочами - не понравится ему каждый день поправлять Христину.) Она бригадир, в ее ведении несколько девушек-работниц, которые относятся к ней с большим уважением. В глубине души Христине казалось поразительным то, что именно ей придется отвечать за сохранность аэростата, на котором будет подыматься ее Марфенька. Кто больше ее заинтересован в здоровье и счастье Марфеньки? И вот именно ей доверена эта драгоценная жизнь. Это было явным вмешательством провидения.

Христина так,старалась на работе, что растрогала даже Кузнецову.

– Молодец! - похвалила ее Евгения Ивановна.- Золотые у тебя руки! Жаль, что голова набита всякой чепухой. Нашла кому верить - попам. Дура и есть! На нашей улице один поп за сто тысяч рублей купил себе дом. Со всеми как есть удобствами. И в этом доме пьянствовал.

– При чем же здесь бог?..- не выдержала Христина.- Люди слабые, грешные. Плоть немощна. Если вы найдете такого члена партии, что дачу большую купил, так коммунизм здесь ни при чем? Правда? Священник такой же человек, как и я. Бог велик.

– Ишь ты!..- удивилась Евгения Ивановна.- Ну и ну!..

Перед отъездом Евгения Ивановна сочла своим долгом поговорить о Христине с директором обсерватории.

– Так-то вот, Филипп Михайлович, время я у вас даром не потеряла: научила ваших работниц сборке и ремонту материальной части. Теперь обойдутся без меня, особенно эта... Финогеева Христя. Старательность у нее большая и способности к этому делу.

– Очень рад, большое спасибо! -обрадовался Мальшет и крепко пожал руку старой баллонщице.

– Не стоит благодарности. Не за тем зашла. Хочу вот... поставить вас в известность...

– Что случилось? - обеспокоился Мальшет.

– А то, что просто позор всем сотрудникам обсерватории! А еще научные работники... Ученые. Атеистическая пропаганда у вас на низком уровне.

– Атеистическая... Вот те раз!..

– Да, совсем хромает пропаганда.

– Не понимаю...

– Оно и видно. Христина Савельевна-то у вас в бога верит. Недаром ее "монашкой" на стройке прозвали. Может, и случайно, а кстати. И в черта верит. Я как чертыхнусь, ей аж муторно.

– Вот не знал! Странно. Она ведь, насколько мне известно, детдомовская.

– А это ее уж после детдома обработали. Детдом здесь ни при чем.

– Вот как! Ну что ж, спасибо. Буду иметь в виду. Евгения Ивановна ушла, а Мальшет долго раздумывал над ее словами.

В тот же день он заглянул

в лабораторию, где работала Марфенька. Она была одна и занималась самым детским делом: клеила огромного змея.

– Ого! - восхитился, как мальчишка, Филипп.- А вы толк в этом знаете!

– Когда-то в деревне с ребятами запускала. А теперь вот для аэрологических целей...

Мальшет присел на конец массивного, грубо сколоченного стола.

– Не испачкайтесь в клейстере!

– Ничего.

Мальшет помолчал, разглядывая полное румяное лицо Марфеньки с черными, словно крупные вишни, глазами. Розовые губы еще по-детски пухлы, подбородок несколько тяжеловат. В нижней части лица что-то упрямое. Очень насмешливые глаза. Короткие взлохмаченные волосы. "Стрижка - "мальчик без мамы",усмехнулся про себя Филипп, а вслух спросил без обиняков:

– Где вы нашли Финогееву?

Марфенька медленно отодвинула банку с клейстером и вытерла руки о фланелевую тряпку.

– Могу вам сказать, как директору, но попрошу дальше не распространять.

Марфенька села на другой конец стола и коротко рассказала историю Христины Финогеевой.

– Вот и все!

Мальшет вытер пот со лба тыльной стороной руки: платок он вечно терял потерял и на этот раз.

– Ужасно! - проговорил он.- Но чего же смотрела швейная фабрика? Ведь она была их работницей, пришла прямо со школьной скамьи...

– Дурной коллектив, равнодушный и черствый. Правда, она им не подходила. У нее же совсем нет никакого призвания к шитью. Она терпеть не может шить! Я заметила, она даже пуговицы не пришьет, пока не оторвутся все до последней. Каменщица из нее вышла отличная, но никак не портниха. В баллонном цехе ей, кажется, нравится. Она просто в восторге, что ей доверяют сборку аэростата.

– Вы никогда не пытались убедить ее?

– В чем?

– Ну... Я насчет всяких суеверий...- Мальшет почему-то сконфузился и даже покраснел.

Марфенька смотрела на него холодно.

– Нет, не пыталась. Я думала: рано еще пока... Что у нее за душой есть, кроме этой религии? Выпустили ее одну на дорогу, такую слабую, пугливую,она сразу и заблудилась. Вот когда она станет крепко на земле... Хоть вполовину так крепко, как вы стоите, хоть в четверть! Тогда можете попробовать разубедить ее... Филипп Михайлович.

Марфенька соскочила со стола.

– Скажите, вы не думаете, что общество должно отвечать за слабейших в нем? Например, тот дурной коллектив, который дал ей погибнуть. Никто не ответил за нее. А должны были бы ответить. Человек же не виноват, что родится слабым. Я читала у Павлова. Бывает нервная система сильного типа, а бывает слабого. Человек не выдерживает жизненных ударов и срывается. Это еще лучший исход, когда в религию ударится, а то может быть и еще хуже... Христина еще не пришла в себя, понимаете? Она ночью всегда мечется и кричит во сне. Я ее сразу бужу. У Павлова сильно сказано, я даже наизусть запомнила. Вот послушайте: "В подкорковых центрах головного мозга надолго сохраняются следы сильных страданий. Едва кора ослабляет контроль свой, угнетенные силы встают". Это значит во сне - понимаете?