Обсидиановая бабочка

Гамильтон Лорел Кей

– Я смотрел дела, которые ты раскрывала для полиции Сент-Луиса, Анита. Суровые штучки. Тебе сейчас сколько лет?

Я скривилась, но ответила:

– Двадцать шесть.

– И сколько времени ты помогаешь полиции?

– Года четыре.

– Бюро перебрасывает агентов с расследования серийных убийств не позже чем через два года, хотят они того или нет. Потом, после перерыва, могут вернуться, если хотят.

– Ты думаешь, мне нужен отдых?

– Каждый в конце концов перегорает, Анита, даже ты.

– Я вообще-то думала насчет

отпуска, когда вернусь домой.

– Это хорошо, – кивнул он.

Я взглянула на него:

– У меня такой вид, будто мне нужен отдых?

– Я такое уже видал в глазах других агентов.

– Что видал? – спросила я.

– Будто у тебя глаза – чаша, и каждый виденный ужас добавляет еще одну каплю. У тебя в глазах полно того, что ты видела, что ты делала. Брось это занятие, пока в них есть еще место для чего-нибудь не кровавого.

– Чертовски поэтично для агента ФБР.

– Один мой друг держался до тех пор, пока инфаркт не заработал.

– Я вроде бы для этого слишком молода.

– Другой сунул ствол себе в рот.

Мы встретились взглядами.

– У меня не суицидальный характер.

– И в тюрьме тебя видеть я тоже не хочу.

Тут я вытаращила глаза:

– Стоп! Этого я уже не поняла.

– Госдепартамент подтвердил, что Отто Джеффрис работал на правительство и вышел в отставку, но у них нет доступа к его теперешнему личному делу. У меня есть друг в госдепе с допуском уровня два. Он тоже не мог получить доступ к делу Отто Джеффриса. Полное затемнение, а это значит, что он призрак того или иного рода. С призраками не водись, Анита. Если они тебя будут вербовать – говори «нет». Не пытайся выяснить, кто такой Отто на самом деле и какие за ним дела. Не любопытствуй, иначе тебя потом не найдут. Просто доработай с ним, оставь его в покое и иди своей дорогой.

– Ты говоришь так, будто знаешь по опыту, – сказала я.

Он покачал головой:

– Об этом я говорить не буду.

– Ты поднял тему, – возразила я.

– Я тебе сказал, надеюсь, достаточно, чтобы ты обратила внимание. Ты мне просто поверь. Держись от этих людей, на фиг, подальше.

Я кивнула:

– С этим все о’кей, Брэдли. Я сама не в восторге от… Отто. И он ненавидит женщин, так что не волнуйся. Вряд ли ему придет в голову меня вербовать.

– Ну и хорошо.

Он сунул пистолет обратно в ящик и задвинул в стол.

– И вообще, – сказала я, – что от меня могут хотеть эти совершенно секретные?

Он посмотрел на меня таким взглядом, который я не привыкла на себе ощущать. Этот взгляд говорил, насколько я наивна.

– Анита, ты же поднимаешь мертвых!

– Ну и что?

– Для одной этой способности я готов найти полдюжины применений.

– Например?

– Пленник помер на допросе – не важно. Поднимите его снова. Убили мирового лидера, нужно несколько дней на подготовку войск – подними его на несколько дней. Дай нам подавить панику или остановить революцию.

– Зомби не живые, Брэдли. За руководителя

страны их не выдашь.

– Издали, на два-три дня? Даже не пытайся мне сказать, что это не в твоих силах.

– Я бы не стала этого делать.

– Даже ради спасения сотен жизней или возможности эвакуировать в безопасное место сотни американцев?

– Я… я не знаю.

– Каким бы благородным ни казалось дело вначале, Анита, оно может таким не получиться. И когда ты завязнешь так, что уже не будет видно дневного света, тебя попросят сделать то, чего ты не захотела бы.

Я снова обнимала себя за плечи, и это меня злило. Никто еще не предлагал мне работать на международном уровне. Олаф считал, что я гожусь только для одного, но это вовсе не работа на правительство. Однако теперь я задумалась, где же Эдуард мог его встретить. Эдуард не прозрачен, но не был ли он призраком?

Я посмотрела в донельзя серьезное лицо Брэдли.

– Я буду осторожной. – И тут у меня мелькнула мысль. – А к тебе кто-нибудь насчет меня обращался?

– Я думал было предложить тебе работу у нас. – Я приподняла брови. Он рассмеялся. – Ага, но, посмотрев твое досье, я понял, что ты слишком независима, слишком непредсказуема. И было решено, что в бюрократической структуре ты не приживешься.

– Это ты правильно понял, но я польщена, что ты обо мне подумал.

Он стал серьезен, и на его лице обозначились морщины, которые раньше не были заметны. Он стал выглядеть на сорок с чем-то, а обычно казался моложе.

– Твое досье запросили, Анита. И оно ушло куда-то вверх, не знаю, куда и к кому, но, значит, существуют правительственные задания для независимых исполнителей, если у них достаточно специальной квалификации.

Я разинула рот и наконец произнесла:

– Ты шутишь?

– Хотел бы я, чтобы это была шутка.

Эдуард говорил, что не привлек бы Олафа, если бы знал, что в деле буду работать я. Получалось так, что Олаф был приглашен, а не вызвался добровольцем, но я спрошу Эдуарда. Проверю.

– Спасибо, что сказал, Брэдли. Я в этом не очень разбираюсь, но понимаю, что ты рискуешь уже тем, что мне рассказал.

– Я должен был рассказать, Анита. Ты понимаешь, это же мы вытащили на свет твое досье. Это я пробивал для тебя приглашение к нам на работу. Я привлек к тебе чье-то внимание. И вот в этом я искренне раскаиваюсь.

– Все о’кей, Брэдли. Ты же не знал.

Он чуть покачал головой и улыбнулся печально:

– Должен был знать.

На это мне нечего было ответить. Брэдли вышел. Я подождала секунду-другую и последовала за ним. Но стряхнуть ощущение неловкости не получалось. Он хотел меня напугать, и он этого добился. «Большой Брат наблюдает» и паранойя. И еще он заставил меня задуматься, а не напросился ли Олаф сам или даже не предложили ли Эдуарду меня завербовать. Меня не удивило бы, если б оказалось, что Эдуард работает на правительство, пусть по совместительству. Он готов брать деньги у любого.