Обсидиановая бабочка
Шрифт:
– Откуда у отставного правительственного служащего опыт в подобных преступлениях?
Эдуард смотрел на него до тех пор, пока Франклин не заерзал, поправляя уже не только галстук, но и пиджак. Даже подергал манжеты, хотя это движение имеет смысл только при запонках – пуговицы просто не годятся.
– Я уверен, что вы своим пристальным взглядом хотите что-то сказать, но мой вопрос остался без ответа. Что это за правительственный служащий, имеющий подобный опыт?
Франклин был, может, и нервным, но еще и упрямым.
– Обратитесь
– Я хочу получить ответ от вас.
Эдуард чуть пожал плечами:
– Извините, но если бы я сказал вам правду, я должен был бы вас убить.
Это он произнес с улыбкой рубахи-парня и сияя лучистыми глазами. Что, наверное, означало, что он говорит серьезно.
– Приведите ваших людей, – сказал Брэдли.
– Я обязан заявить протест против привлечения новых посторонних лиц, – высказался Франклин.
– Занесено в протокол. – Брэдли посмотрел на Эдуарда. – Приведите их, мистер Форрестер. Осмотром места преступления руковожу я.
Эдуард направился к двери.
– Пока что, – сказал Франклин.
Брэдли повернулся к высокому напарнику:
– Знаете что, Франклин? Я думаю, вам следовало бы находиться в другом месте.
– Где я был бы более полезен, чем при осмотре места преступления?
– Где угодно, только подальше от меня.
Франклин хотел было что-то сказать, потом оглядел нас обоих, потом одного Брэдли.
– Я этого не забуду, агент Брэдфорд.
– Я тоже, агент Франклин.
Франклин резко повернулся и вышел, оглаживая руками одежду. Когда он уже не мог нас слышать, я сказала:
– Кажется, он тебя не любит.
– Создание нового отдела по противоестественным преступлениям никого в восторг не привело. Раньше такими делами занимался Отдел Поддержки Расследований.
– Боже ты мой! Я думала, что ФБР выше подобной мелочности.
Брэдли рассмеялся:
– Как бы я хотел, чтобы так и было!
– Брэдли, это очень, очень свежее убийство. Не то чтобы я тебя учила твоей работе, но не стоит ли обыскать прилегающую местность?
– Мы провели наземный поиск, ничего не обнаружили. Вертолет все еще висит в воздухе. И еще мы послали за геологическими картами ранчо – на случай, если пропустили какую-нибудь пещеру.
– А на геологических картах развалины человеческих строений показаны? – спросила я.
– То есть?
– Здесь должны руины кишмя кишеть. То, что на поверхности ничего не видно, еще не значит, что под землей их нет. Подземный зал или даже кива.
– Что такое кива?
– Сакральное подземное помещение для церемониальной магии. Один из немногих общих обычаев для юго-западных племен, их еще называют пуэбло.
Брэдли улыбнулся:
– Ты хочешь сказать, что ты и по религиозным обычаям индейцев тоже специалист?
Я покачала головой:
– Что нет, то нет.
– Свяжусь с картографической компанией и спрошу, отмечают ли они руины искусственного происхождения.
– Это будет хорошо.
– Местные привели ищеек. Но собаки не хотят входить в дом и след не взяли.
– Это бладхаунды? – спросила я.
Брэдли кивнул и спросил:
– А что?
– Это очень дружелюбная порода. Они на собак не нападают. Иногда они отказываются брать след какой-нибудь противоестественной мерзости. Для этой работы нужны тролльхаунды.
– Тролль… что?
– Тролльхаунды. Их вывели когда-то для охоты на большого европейского лесного тролля. Когда троллей истребили, порода почти вымерла. Она встречается очень редко, но для поиска противоестественных преступников лучше ее нет. Они в отличие от бладхаундов атакуют и убивают все, за чем гонятся.
– Откуда ты столько знаешь о собаках? – спросил Брэдли.
– У меня папа – ветеринар.
Эдуард вошел в комнату, сопровождаемый Олафом и Бернардо. Последние слова он услышал.
– Твой папа – собачкин доктор? Я не знал.
Он смотрел на меня внимательно, и я сообразила, что Эдуард на самом деле знает обо мне не намного больше, чем я о нем.
– А в этой местности есть тролльхаунды?
Этот вопрос Брэдли задал Эдуарду.
Тот покачал головой:
– Нет. А если есть, то мне об этом неизвестно. Я бы ими воспользовался.
– Ты тоже знаешь про этих тролль-как-их-там? – удивился Бернардо.
Эдуард кивнул:
– И если ты – охотник на крупных вредителей, ты тоже должен бы знать.
Бернардо поморщился от критического замечания, потом пожал плечами:
– Я последнее время больше телохранитель, чем охотник за тварями.
Он смотрел куда угодно, только не на стол и то, что на нем лежало.
– Может, тебе стоит вернуться к охране чужих тел? – сказал Эдуард.
Не знаю, что я пропустила, но Эдуард на него злился.
Бернардо поглядел на него:
– Может, я так и сделаю.
– Никто держать не будет.
– Ну и черт с тобой… Тед, – сказал Бернардо и вышел.
Я посмотрела на Олафа, будто ждала объяснения случившемуся, но Олаф глядел только на останки. Лицо его преобразилось, и я не сразу поняла это выражение, потому что оно было неуместно. Его глаза уставились на останки женщины со столь пылким вожделением, что могли бы поджечь дом. Таким взглядом можно обменяться только наедине с любимым, но уж никак не на публике, когда смотришь на кровоточащие останки незнакомой женщины.