Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
Родная Бонни.
— Чертов ублюдок, — произнесла она сквозь зубы. В ее взгляде шипела злоба. Тайлер не мог скрыть улыбки. Ему вдруг показалось, что если бы Бонни сохранила рьяность души, которая была в ней раньше, его и ее сердца забились бы в унисон.
— Боннита, — усмехнулся он, — я люблю тебя, ты же знаешь. Но не думай, что если вылечили тебя — ты можешь вылечить меня.
Беннет, эта красивая и приятно пахнущая духами девочка, толкнула парня в грудную клетку. Тот плюхнулся в кресло. На его губах застыла эта холодная и несколько безумная улыбка, говорящая что-то типа: «Ой, ну ты продолжай. Тебе это надо. Тебе стоит вступить
Девушка склонилась над парнем, оперевшись руками о подлокотники. Когда-то, совершенно в другой жизни, она лежала полузибтой и поломанной куклой на этой кровати, стоящей за спиной. А теперь, именно в этой жизни и в этой вселенной, она стояла гордой и красивой богиней, сошедшей с небесного пантеона. Она была Афиной, а Тайлер для нее — Одиссеем.
Современная интерпретация Гомера, если хотите.
— Будь мужиком, Локвуд, — произнесла она. Прежняя озлобленная и отчаянная Бонни сливалась с новой, мужественной и прекрасной, Бонни. — Я — девушка, и я пережила все то дерьмо, что со мной случилось, — склонилась еще ниже. Локвуд вспомнил их вторую и последнюю совместную ночь. Тогда они оба словно остановили таймер. Тогда они оба словно диактивировали взрывное устройство. Тогда они были настоящими: отчаянными, потерянными и никем не принятыми.
А теперь они стали собой.
— Ты — тем более должен, — она все еще нависала над парнем, все еще въедалась в него уверенными и холодным взглядом, за пластами мерзлой воды которого можно было увидеть переливы сожаления. — Я не ебу что с тобой случилось, но ты дол…
— Ты когда-нибудь делала кому-то больно? — перебил Локвуд совершенно спокойным тоном. Ему нравилась прежняя Бонни. Ему нравилась новая Бонни. Он не мог полюбить ее в прошлой жизни. Из-за Елены. Не мог полюбить и в настоящей. Из-за Мексики. — Не в плане разочарований и душевной боли. Ты делала больно физически?
Он подумал о том, что, наверное, сможет полюбить ее в будущем. Бонни была красивой, сильной. Он знал о ней все: каждый взгляд, каждый перелив настроения, каждую тайну.
Он хотел узнать все о ее каждодневной жизни — любит она кофе или чай? Любит она спать до полудня или вставать раньше семи утра? Рисует ли она так же прекрасно, как рисовала Елена?
— Я мутозила парней в парке, — ответила Беннет. Локвуд усмехнулся, отрицательно покачал головой и поднялся.
Они стояли близко по отношению друг к другу. Так близко, что прежние воспоминания становились болезненно-приятными. Так близко, что эти воспоминания вызывали безумные желания — повторить моменты их единения. Снять еще пару дублей. И Беннет бы ринулась к нему, если бы Локвуд не отошел к окну.
— Ты просто не понимаешь, что я имею в виду, — произнес он, стоя спиной к ней.
Она устала кричать всем в спину. Она устала смотреть им вслед и, сдирая глотку до крови криками, что-то пытаться им втолковать. Бонни медленно подошла к парню. Она снова чувствовала спокойствие в душе. Она снова чувствовала, как ее желания становятся острее и острее — приятные покалывания по всему телу побуждали к действию. Беннет прижалась к спине парня, обвивая его руками. Ей не обязательно было получать ответные чувства. Ей не обязательно было слышать: «Ты мне нужна» или что-то в этом роде в ответ. Бонни точно знала — она любит этого мальчика, для которого важен процесс. И она будет любить его на расстоянии, если потребуется.
— Не
— Я и не думаю, — последовал спокойный и смиренный ответ. Бонни закрыла глаза и усилила свои объятия.
— Тогда остановись, Тайлер. Пожалуйста, остановись…
Он ничего не ответил. Он просто смотрел на пейзаж за окном. Он просто ощущал, что никогда больше не вернется к прежней жизни. Тайлер ошибался. Бонни казалось, что она будет рядом с ним всю жизнь. Она тоже ошибалась.
Девушка опустила руки, все еще прижимаясь к Локвуду. Благодаря событиям минувших месяцев она точно поняла, что глупее всего на свете — это стараться задержаться в тех местах и с теми людьми, где и с которыми это не позволено. Ей пора было уходить.
— Возвращайся, Тайлер. Возвращайся…
Она отстранилась от него, потом — отошла на шаг, а потом развернулась и вышла из комнаты.
Испачканная, погрязшая в грязи и грехах в прошлом и чистая, возвышенная сейчас, Бонни прошла мимо Кэрол, даже не взглянув на нее. Облезлая кошка превратилась в гордую пантеру. Приручить ее было суждено только Тайлеру.
Так думала Бонни.
Она вновь ошибалась.
Ведь такие как Бонни — остаются без хозяев и повелителей. Ведь такие как Бонни сами хозяйничают и повелевают. Ведь такие как Бонни никогда не становятся домашними.
Дикость — это единственное, благодаря чему они живут.
5.
Бонни не вернулась в редакцию. Она приехала домой на такси и когда вошла в квартиру, снова села за очередную статью. Беннет не могла точно определить, что ее вдохновляет — общение с Тайлером или воцарившееся в душе спокойствие, но имеет ли это значение, когда есть нечто, о чем мы хотим и можем сказать? Когда мы точно знаем, что в этот раз будем услышанными? Когда мы точно знаем, что скажем то, что верно, а вовсе не то, что нам шепчут наше разбитое чувство и задетая гордость?
Она решила написать новую статью. Она решила сформулировать еще одну мысль.
Бонни попалась в ловушку феминизма потому, что ею руководило уничтоженное детство. А Ребекка и прочие девушки, называющие себя феминистками и борющуюся за то, что они тоже имеют право платить в ресторанах после ужина, попались в ловушку из-за собственного невежества. Современные феминистки путают равноправие и гендерные роли. Сейчас, сидя за ноутбуком и быстро печатая мысли, Бонни пришла к выводу, что мужчины должны оставаться мужчинами, а женщины — женщинами. Первым (самим Создателем — самой природой, если хотите) предписано быть добытчиками, быть защитниками и опорами для своих женщин. А тем, в свою очередь, предписано быть хранительницами очага, предписано заботиться о детях, о доме, муже. Предписано быть женственными, хрупкими, беззащитными. Справедливое распределение труда, если хотите.
Но в современное веке, теперь Бонни это понимала, женщина имеет права работать там, где она пожелает. Имеет право на защиту, если ее избили или изнасиловали. Имеет право быть услышанной.
Генедерные роли и равноправие — разные понятия. Не нужно матриа- и патриархатов. Нужно просто быть рядом. Трезво относиться к жизни.
Беннет оформила все свои мысли где-то за полчаса. Около пятнадцати минут она потратила на то, чтобы отредактировать текст. Только после этого Бонни распечатала новый текст, схватила листы и отправилась в редакцию.