Обвинение предъявлено
Шрифт:
В последние годы Мокрянский процветал на ниве изобретательства. Из книжки, купленной им за 1 рубль 13 копеек, он переписывает чертежи и выдает их за свои. И, как ни странно, некоторые исследовательские учреждения и промышленные предприятия охотно принимают лжеизобретения, выплачивают ему премии, предоставляют лаборатории и кафедры для публичных выступлений.
При внимательном рассмотрении выясняется, что, перенося чертежи из книги на бумагу, Мокрянский сохранил все типографские ошибки, да еще добавил свои.
Он энергично
Как ловкий фокусник, жонглирует он своими липовыми справками и поддельными дипломами, врет и изворачивается, тут же отказывается от только что сказанного, городит на старую ложь кучу новой.
Если же ему давали поворот в одном месте, он шел в другое, в третье, в десятое. И где-то клевало.
В листе участников совещания, созванного Госстроем, записано с его слов:
«Инженер Майский, почтовый ящик № 213».
А почтовый ящик № 213 действительно существовал — это номер ящика Мокрянского на главпочтамте, на который он получает корреспонденцию и переводы за ворованные изобретения.
С одной строительной организации Мокрянский долгое время вымогал за изобретение 20 тысяч рублей. Денег ему не давали. Он наседал, грозил. Наконец там не выдержали натиска, сдались.
— Хорошо, берите тысячу и отвяжитесь.
— Ах так! — воскликнул изобретатель. — Тогда ни мне, ни вам. Жертвую эти деньги в фонд помощи борющимся народам.
И об этом архипатриотическом поступке немедленно сообщил в иллюстрированный журнал: смотрите, какой я бескорыстный.
А «бескорыстие» Мокрянского обошлось государству в такую солидную сумму, которую даже подсчитать трудно. Потому что, кроме ущерба материального, зримого, им нанесен большой урон другого порядка — очковтирательство в отчетах некоторых предприятий и учреждений, которые воспользовались услугами Мокрянского. Ни одно из его липовых изобретений не было внедрено, тем не менее за их внедрение люди получали премии, благодарности, они фигурировали в статотчетах.
Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, сколь развращающе на окружающих действуют такие авантюристы, как Мокрянский, с их собственной философией «умения жить», с их откровенным цинизмом и моралью хищников.
Вот на какие размышления наводит знакомство с насквозь уголовной биографией Мокрянского — Майского, человека с двойным дном.
БРАЧНЫЙ АФЕРИСТ
Вечером к следователю Юрию Владимировичу Шапошникову позвонил приятель, инженер-ихтиолог из Астрахани
— Люблю я приезжать в Москву, — сказал Миронов, — но постоянно жить здесь, наверное, не смог бы.
— Что так? — спросил Шапошников.
— Я человек из тихой заводи, — улыбнулся Миронов. — Недавно предлагали мне в наше рыбное министерство перейти, отказался. Ты же меня, Юра, знаешь, я от своих рыб надолго отлучаться не могу. Тем более сейчас, когда они так нуждаются в защите... Ну а приезжать на недельку-другую в Москву — это нужно. Подышать московским воздухом — это как кислород моим осетрам.
— Я тебя понимаю. Только в Москве разных людей разное и привлекает. Ты надолго?
— Да нет, на неделю. Командировка в НИИ. Попутно к сестре, давно звала: задурила что-то Люська, племянница моя. Отца нет, в плавании, вот она и фордыбачит. Срочно замуж выскочила, теперь решила от семьи отделяться. Сестра беспокоится, просит поговорить с Люськой, повлиять... А как на нее повлияешь — девке двадцать три. Ну, это так, кстати. А вообще, обязательно схожу к вахтанговцам. Очень я к этому театру привязан. Стараюсь у них все посмотреть. Завтра идем с сестрой в кино «Свадьбу брачного афериста» смотреть. Не видел? А то пойдем вместе.
— К сожалению, завтра я занят.
Приятели зашли в кафе «Космос», только открывшееся после реконструкции, выпили бутылку шампанского, потолковали «за жизнь», как выразился Миронов, потом взяли такси, и Юрий Владимирович подвез Миронова на Сретенку, к дому, где жила сестра.
Прощаясь, Шапошников машинально посмотрел на номер дома. «Двенадцать. Сретенка, 12. Что-то уж очень знакомый адрес», — подумал он, но, так и не вспомнив, сел в такси и поехал домой.
С утра Юрий Владимирович снова занялся изучением дела некоего Исаковича Леонида Борисовича, который обвинялся в спекуляции валютой. Но в отдельное производство было выделено дело по обвинению Исаковича в целом ряде афер.
...Леониду Исаковичу нет еще и сорока лет. В двадцать пять он, как и многие его сверстники, закончил институт, получил диплом инженера и направление на Бакинский радиозавод. Комиссия по распределению молодых специалистов пошла выпускнику навстречу и направила его именно в Баку, где у Исаковича жили родители, где прошли его детские и юношеские годы. На заводе Исаковича встретили хорошо, здесь он проходил производственную практику, его знали. Сначала он работал инженером-конструктором, потом мастером ОТК, начальником бюро инструментального хозяйства.