Обвинение предъявлено
Шрифт:
За первые три года он внес несколько рационализаторских предложений, которые были приняты и внедрены в производство. Рационализатор получал вознаграждения. Молодой семье завод предоставил отдельную двухкомнатную квартиру. Зарабатывал Исакович неплохо. Одним словом, все складывалось как нельзя лучше.
Несколько раз по поручению дирекции завода Исакович выезжал в Москву. Возвращаясь в Баку, он говорил самому близкому другу Мамеду Абаджиеву:
— Вот насмотрелся я, как люди умеют жить. Свой автодилижанс, дачка в Серебряном бору, три-четыре любовницы и, как говорил известный поэт, «ананасы
— Иностранцы, что ли?
— Почему, наши...
С тех пор Исаковича постоянно стала грызть зависть к тем, кто «умеет жить».
— А чем я хуже? — спрашивал он и отвечал сам себе: — Переберусь в Москву, я еще всем покажу, на что способен Исакович.
На заводе теперь он чувствовал себя человеком временным, работал спустя рукава, рационализацию забросил. С ним пытались беседовать, вразумить его — все без толку.
И вдруг в один прекрасный день Исаковича будто подменили: в цех пришел совсем другой инженер, деятельный, энергичный. Снова посыпались от него рацпредложения, он засиживался по вечерам в конструкторском бюро, выступал с речами на заседаниях, писал статьи в технические журналы.
Все это делалось по заранее обдуманному плану. В марте 1962 года Леонид Исакович обратился с просьбой к директору завода дать ему характеристику для поступления в аспирантуру. Это был первый шаг на пути в столицу. Исаковича зачислили в аспирантуру. И снова перед ним открывались прекрасные перспективы: учись, готовь диссертацию.
Но Исакович, став аспирантом, меньше всего думал о занятиях наукой, о повседневном, кропотливом труде. Получив как аспирант временную московскую прописку, он тут же стал заботиться о прописке постоянной. Вместо того чтобы сидеть в библиотеке, заниматься дни напролет в лабораториях, он мотался по Москве в поисках нужных людей, искал знакомств и дружбы с теми, кто может помочь ему с пропиской.
Бывалые люди сразу сказали ему, что с одними деньгами сейчас ничего не сделаешь: очень стало строго. Можно самому влипнуть — ни денег своих не увидишь, ни прописки, да еще и получишь предупреждение «в 24 часа — из Москвы».
— Слушай, маэстро, — сказал ему один из его новых знакомых, когда они сидели за столиком в ресторане «Националь», — ты же молодой, симпатичный юноша. Ты хочешь иметь постоянную прописку в Москве. Женись.
— Да, но я уже женат. Жена с сыном живут в Баку.
— Это не имеет значения. Ты с ней разведись. Потом, если захочешь, ты с ней опять зарегистрируешься. А сейчас женись, ну, как тебе сказать, фиктивно, только для прописки.
— А на ком?
— Есть у меня на примете одна дамочка.
— К ней в лапы попадешь, потом не выкрутишься.
— Ну зачем же так мрачно. У этой дамочки свой интерес. Она в скором времени должна получать квартиру взамен своей развалюхи, и, как ты понимаешь, лишний член семьи — это лишние квадратные метры. Получит она эти свои метры, и вы спокойно, без истерик, без клятв и без шума разведетесь.
— А вдруг она не захочет?
— Все будет по-джентльменски. Я за это ручаюсь.
С будущей своей супругой Исакович познакомился в такси, которое везло их в загс. Он успел узнать, что зовут ее Нелей и что телефон и адрес — все это, если понадобится, он может узнать от их «свата»,
Работница загса взяла их паспорта, записала данные в толстую книгу регистрации, выписала свидетельство о браке и механически, твердо заученным текстом поздравила с законным браком и пожелала всего того, что в таких случаях принято желать молодоженам.
Исакович чмокнул незнакомую девицу Нелю в ухо, и они стали мужем и женой.
«Сват» сдержал свое слово. Неля получила квартиру и без звука дала согласие на развод, не предъявляя к «супругу» никаких претензий.
Исакович получил в своем паспорте штамп «прописан постоянно», заплатив за эту операцию ни много ни мало тысячу рублей.
— Половину невесте, половину мне, — пояснил «сват», — все-таки мы оба с ней рисковали. Оба могли лишиться прописки, а тебе терять, как ты понимаешь, было нечего.
Исакович получил не только желанную прописку. Он получил и очень наглядный, предметный урок того, как можно зарабатывать приличные деньги довольно интеллигентным и не очень хлопотливым путем.
Разумеется, успеха на этом пути можно добиться только в том случае, когда имеется под руками нужная и вполне надежная клиентура. А чтобы найти ее, необходимо как можно больше расширять круг знакомых, приятелей, друзей. И Леонид Исакович, во-первых, проводит вечера в обществе музыкантов из различных ансамблей, выпускников Московской консерватории, преподавателей и концертмейстеров театральных вузов, работников филармонии. С другой стороны, он заводит знакомства с девушками из приемных различных министерств, техническими секретарями, машинистками.
Осенью 1964 года Леонид Исакович провел свою первую самостоятельную брачную аферу.
Перед следователем лежит объемистый том с делом Исаковича: протоколы допросов свидетелей, обвиняемого, очных ставок, копии документов, акты экспертиз.
Юрий Владимирович перелистывает страницу за страницей этого довольно редкого в наши дни уголовного дела и вспоминает весь ход следствия, от самых первых поступивших к ним сигналов, от первых милицейских проверок, первых допросов...
Вопрос о московской прописке самого Исаковича возник на одном из самых первых допросов.
— Скажите, — спросил тогда Шапошников, — каким образом вы, аспирант, задолго до окончания аспирантуры, до распределения получили постоянную прописку?
— За меня ходатайствовал институт.
Следователь запросил из института характеристику Исаковича. Оттуда дали письменный ответ:
«Интереса и способностей к научной работе не проявлял, экспериментальных заданий по диссертационной теме не завершил и кандидатского экзамена по спецпредмету не сдал.
По своему складу характера больше интересовался хозяйственными, а скорее даже коммерческими делами. Имел большое желание остаться в институте на хозяйственной работе.
По окончании срока учебы в аспирантуре был распределен государственной комиссией на работу в Хабаровский политехнический институт. Однако от назначения отказался. Когда и каким образом он получил постоянную московскую прописку и квартиру в Москве, институту неизвестно. До аспирантуры он и его семья проживали в Баку».