Обвинение предъявлено
Шрифт:
Бригада ревизоров, руководимая Михайловым и насчитывавшая в своем составе до двадцати человек, работала в Устиновске около шести месяцев.
Акт документальной ревизии подвел итог: за пять лет преступниками было похищено 263 094 рубля 08 копеек — больше четверти миллиона!
В арсенале преступной группы были и другие способы хищения, помимо описанных выше.
Так, например, по существующему положению заработок нештатного страхового агента, в который включается и процентное вознаграждение, и премия, не может превышать ста восьмидесяти рублей в месяц.
Опытные,
— Принимайте взносы не от себя, а от имени других лиц.
Это были или те, кто уже уволен из Госстраха, а нередко и те, кто там вообще никогда не работал. Агент снова пускался в путь, обходил клиентов, принимал взносы, а документацию вел от имени подставного лица. Все это вместе с деньгами он передавал инспектору. Инспектор забирал страховые взносы себе, а процентное вознаграждение выписывал через подставное лицо тому самому агенту, который вел сбор.
Некоторым агентам умышленно занижали плановое задание или сдавали на их имя деньги из ранее присвоенных сумм (потом эти суммы инспекторам возвращались из собранных в следующем квартале страховых взносов).
Процентное вознаграждение агентам, которые и ведать не ведали о том, что они «выполнили» план, выдавалось за фактически собранные ими взносы как обычно. А потом платежные ведомости уничтожались, взамен фабриковались новые, в которых начислялось гораздо большее процентное вознаграждение, а также премии. За агентов в этих ведомостях расписывались инспектора, а солидную разницу брали себе.
Таким способом было украдено у государства без малого тридцать тысяч рублей.
Если происходил несчастный случай с кем-либо из родственников и знакомых работников Госстраха, они оформляли на пострадавших страховые свидетельства по страхованию от несчастных случаев задним числом, и по этим свидетельствам выплачивалось страховое возмещение.
Так, например, 13 мая 1966 года в результате несчастного случая погиб муж страхового агента Давыдовой. В июне по договоренности с Зубихиной и Серовой и с их помощью Давыдова оформила на погибшего мужа страховое свидетельство, которое якобы выписано было за год до гибели — 29 сентября 1965 года. Давыдова незаконно получила две тысячи рублей.
В октябре 1968 года агент Сухарева от имени другого агента, Галкиной, оформила прошедшим числом договор страхования жизни от несчастных случаев на имя некоего Михайловского. По этому договору Михайловскому была незаконно выплачена страховая сумма в тысячу рублей.
Как выяснилось на следствии, Михайловский приходился агенту Сухаревой родным дядей. Аналогичный факт имел место с заключением договора страхования мужа страхового агента Рябининой, которому незаконно выдано сто рублей.
Работа, проделанная бригадой ревизоров, а также следователями городской прокуратуры, трудно поддается учету. Перед ревизорами прошли десятки тысяч различных документов — ведомостей, счетов, чеков, страховых договоров, свидетельств, бухгалтерских проволок,
Такие крупные хищения велись безнаказанно на протяжении пяти лет практически всеми работниками инспекции только потому, что ревизоры областного управления Госстраха не проверяли правильность выплаты страховых сумм, не производили встречную проверку документов с Госбанком. В частности, они ни разу не удосужились сопоставить корешки чеков, которые хранились в архиве инспекции, с соответствующими чеками, находившимися в городском отделении Госбанка.
Поверхностный, неглубокий контроль со стороны областного управления Госстраха и атмосфера круговой поруки, связавшая весь небольшой коллектив инспекции в одну преступную шайку, — вот что способствовало тому, что преступление было раскрыто с таким запозданием.
После первых же итогов работы ревизоров и результатов графической экспертизы инспектора Зубихина, Серова, Гаврюшина и главный бухгалтер Ручьева поняли, что отказываться и дальше в содеянном бесполезно. Все они полностью признали свою вину.
И только один работник инспекции — ее начальник Арбузов категорически, самым решительным образом отрицал свою самую малейшую причастность к этому делу. И в самом деле, ни на одном документе, сфабрикованном преступниками, нет подписи Арбузова.
Да и сами обвиняемые об участии Арбузова в преступлениях ничего не говорили. Только в одном протоколе допроса агента Сухаревой было сказано, что незаконный договор страхования на ее дядю был оформлен по указанию Арбузова. Однако и здесь его подписи не было.
— Никогда я такого указания не давал, — спокойно сказал Арбузов, — да и дать не мог. Мне гораздо дороже моя репутация честного человека.
Действительно, личное дело Арбузова было безупречным. До войны окончил финансово-кредитный техникум и работал в районном финансовом отделе в Сибири. Во время войны был на фронте, в финчасти армии, награжден несколькими медалями.
После войны вернулся домой, женился, но через несколько лет с женой развелся и, женившись второй раз, переехал с молодой супругой сюда, в Устиновск. Здесь живет уже больше десяти лет. Алименты на ребенка первой жене платил аккуратно, посылал даже несколько посылок.
— Единственно, в чем я действительно виноват, — в халатном отношении к исполнению служебных обязанностей, — сказал Арбузов, — я слишком слепо верил моим подчиненным, доверял тем ревизиям, которые проводились областными ревизорами. Готов нести за это ответственность.
Однако в процессе ведения следствия Алексей Иванович Журин совершенно отчетливо сознавал, улавливал это по недомолвкам, по взглядам работниц инспекции: виноват Арбузов во всем происшедшем, и виноват, пожалуй, больше других.
«Почему же они молчат? — думал следователь. — Конечно, Арбузов человек крутого нрава и держал их в руках крепко. Они даже и здесь, на очных ставках, держались с ним почтительно».
Но вот как-то на допросе инспектор Зубихина вполголоса обронила фразу, которая сразу пролила на многое свет.