Обвиняемый
Шрифт:
— Окей, увидимся, — бормочу я себе под нос.
Джолин все еще хмуро смотрит ему вслед, когда я снова обращаю на нее свое внимание, а затем, к моему полному удивлению, она плюет в него. Не сам плевок слюной, а его звук и действие.
Увидев мое потрясенное лицо, она подходит и встает рядом со мной. — Держись подальше от этого человека. — Она поворачивает голову обратно к входу. — Он в списке сексуальных преступников. Ты знаешь, этот реестр (Прим. перев.: Национальный публичный реестр лиц, совершивших сексуальное преступление (National Sex Offender Public Registry),
— Что? Правда?
Я присоединяюсь к Джолин и смотрю на мужчину, которого еще несколько минут назад я считала просто красивым придурком. Теперь я не совсем уверена, что и думать. Зарегистрированный насильник? Я имею в виду, я думаю, это может быть связано с целым рядом причин, так что, возможно, все не так плохо, как я думаю.
Но реакция Джолин и выражение ее лица говорят об обратном.
Словно прочитав мои мысли, она говорит. — Он насильник, Реми. Они уведомили нас всех, когда он переехал в город четыре месяца назад после освобождения из тюрьмы.
— Ты серьезно?
Я чувствую, как у меня отвисает челюсть. Я в шоке. Действительно, шокирована. Как получилось, что ему позволили жить здесь, в этом прекрасном городе? Это красивое, тихое место теперь кажется запятнанным его присутствием. Мои внутренности наполняются отвращением, вытесняя все похотливые мысли, которые у меня были. Так быстро он превратился в презренного человека.
Она кивает. — Мы пытались выгнать его отсюда, поговорили с шерифом и все такое. Но это не сработало. Так что теперь люди просто пытаются сделать его жизнь невыносимой и надеются, что он уедет сам.
Парень подходит к пикапу, который, как я предполагаю, принадлежит ему, достает из кармана салфетку, а затем использует ее, чтобы открыть дверь своего грузовика. Затем он выезжает со стоянки, а мы с Джолин стоим здесь, все еще глядя на улицу.
Глава 3
Реми
Наполнив свою кружку с кофе до краев, я стою на заднем дворе и смотрю на океан. Прошлой ночью у меня был беспокойный сон после того, что рассказала мне Джолин.
Мой разум просто не отключался, прокручивая в голове ту встречу и все, что сказала Джолин. Наконец, после довольно продолжительных попыток заснуть, я, в конце концов, встала и прочитала кое-что о насильниках и о том, что они должны делать; разрешено ли им жить там, где они хотят, и тому подобное.
Многие случаи отличаются в зависимости от фактического преступления, но, насколько я поняла, ему разрешено жить здесь, и они не могут заставить его уехать. Если, конечно, он снова не сделает то же самое. Это заставило меня думать о всяких безумных вещах, например, о том, чтобы на самом деле попытаться заставить его сделать это снова. Но потом мне стало дурно от этой мысли.
По крайней мере, он должен быть в реестре в течение десяти лет, и прямо сейчас он условно-досрочно освобожден. Интересно, должен ли он регулярно отмечаться
Будь проклято мое любопытство.
Я выливаю остатки кофе в дорожную кружку и решаю отправиться на работу немного раньше, чем вчера, чтобы не спешить.
Теперь, когда люди узнали меня лучше, я получаю случайные сигналы, когда люди проезжают мимо. Люди из моей прошлой жизни тоже так поступали, но по совершенно другой причине. Здесь это действительно приятно.
Когда я подхожу к концу ряда домов прямо перед Мейн-стрит, я замечаю вывеску «ПРОДАЕТСЯ», висящую во дворе одного из домов, и сразу же из любопытства бросаю взгляд на дом.
Неприятное покалывание поднимается по моей шее, когда я вижу темную фигуру, стоящую в окне. Слишком темно, чтобы разглядеть что-либо, кроме того, что человек достаточно велик, чтобы быть мужчиной, и он, кажется, наблюдает за мной.
Моя первая мысль – это тот парень, о котором я узнала вчера, тот, о ком я слишком много думала всю ночь. Но, на самом деле, я не чувствовала от него таких флюидов в магазине. Даже оглядываясь назад на все наше взаимодействие, если это можно так назвать, я понимаю, что не было ничего, что заставило бы меня чувствовать себя неловко, просто отвращение, но только в конце, после того, как я узнала, что он сделал.
Глядя вперед, я набираю скорость, но потом качаю головой на себя и через мгновение снова замедляю шаг. Я украдкой оглядываюсь через плечо, и в окне теперь пусто. Этот человек, вероятно, просто смотрел на улицу, когда я случайно проходила мимо. Я веду себя глупо, вероятно, из-за недостатка сна и следов паранойи, оставшихся от той жизни, которую я покинула.
Солнце уже припекает мою кожу к тому времени, когда я подхожу к магазину, а еще нет и девяти часов утра. Искупаться в океане и прогуляться по пляжу сегодня днем – это действительно хорошая идея.
Доставая свой телефон, когда пересекаю парковку, я перечитываю сообщение, которое получила от своей матери сегодня утром, и обдумываю ответ. Она, по-видимому, была совершенно шокирована тем, что я действительно ушла, несмотря на то, что я неоднократно говорила, что хочу этого. Я решаю быстро позвонить ей, прежде чем приступить к работе.
— Реми Джейн Мердок, какого черта, по-твоему, ты вытворяешь? — Говорит она вместо ответа.
— Привет, мам. Мне тоже приятно тебя слышать. — Я смотрю на небо и делаю глубокий вдох, чтобы набраться сил. — Я ничего не вытворяю.
— После всего, что мы для тебя сделали, ты берешь и исчезаешь.
— Я не просто улизнула. — Ну, я думаю, в некотором смысле, я так и сделала. — Я уже давно говорила тебе, что собираюсь уйти.
— Ты хоть представляешь, насколько плохо это выглядит для нас? Ты должна была быть с нами на фотографиях в Матроне, но так и не появилась. Это было так неловко.