Обворожить графа
Шрифт:
– Моя экономка, миссис Пиггот, она позаботится о вас, миссис Смит.
Женщина приветливо улыбнулась. Саттон добавил, обращаясь к слуге:
– Простой обед, как успеете, и горячей воды для моей гостьи и меня, пожалуйста.
– Да, милорд, – сказала экономка. – Мы проветрили постели и убрали вашу комнату так, как вам нравится.
Лорен поняла, что слуги были предупреждены заранее, и это путешествие не было предпринято под влиянием минуты, как ей вначале показалось. Домик содержался в чистоте и
Экономка, пожилая женщина с седыми волосами, выбивающимися из-под чепчика, отвела Лорен в спальню. В комнате были розовые, с цветным рисунком занавеси и было так же чисто и так же хорошо пахло, как и внизу.
– Если вам что-либо понадобится, миссис Смит, дерните за шнурок колокольчика и вызовите горничную.
– Спасибо, миссис Питгот. Уверена, мне здесь понравится, – сказала ей Лорен.
Она прошла в свою комнату, сняла шляпку и смыла, насколько это было возможно, дорожную пыль, затем спустилась к графу, ожидавшему ее в маленькой столовой. Слуги уже накрывали на стол к очень обильному обеду.
Граф стоял у камина, в котором горел слабый огонь.
– Я договорился о встрече завтра утром с начальником порта, – сообщил он ей. – Твид, вероятно, увидится с ним раньше, но я хочу своими ушами услышать, что тот расскажет.
– Вы не доверяете виконту? – спросила она, понижая голос, чтобы слуги не знали, о ком идет речь.
Он криво усмехнулся.
– О, я доверяю ему в большинстве случаев. Но никогда не мешает перепроверить.
Не догадываясь, что это означает, она только кивнула. Он посмотрел на стол и сказал:
– Думаю, пора приняться заеду, если вы готовы.
Она подошла ближе, и когда слуга усадил ее, граф занял место в торце стола. Им подали ветчину, жареную говядину, рыбные закуски.
Несколько минут они ели молча, не пытаясь поддерживать разговор, и это молчание казалось таким приятным после шумных застолий в имении графа. Лорен подумала, как Картер и графиня воспримут их отсутствие с неудовольствием, но это не очень интересовало ее.
После того как принесли десерт, граф отпустил слуг:
– Я позову вас, когда мы закончим обедать.
В то время как он ел яблочный пудинг, Лорен лакомилась клубникой с кремом, думая о корабле и таинственном грузе. Покончив с клубникой, она почувствовала все возраставшее желание близости, и присутствие мужчины, сидевшего рядом с ней, все сильнее и сильнее возбуждало ее.
Они не переодевались к ужину. Граф в своей одежде для верховой езды и кожаных бриджах, облегавших икры, выглядел очень мужественным. Она поймала себя на самых недостойных для леди мыслях.
Граф наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица.
– У меня было такое чувство… – заговорил
– Да? – сказала она, волнуясь, когда он замолчал.
– То есть, – сказал он, – я чувствую, что вы были… что, вероятно, вам что-то мешало. И я подумал, что если мы останемся совершенно одни, и вокруг нас не будет посторонних, которые знают, кто мы, вы почувствуете себя свободнее и можете получить больше удовольствия оттого, что мы вместе.
Она не была уверена, что ей хочется признаться в том, что ее беспокоит, и объяснить, что ей мешает, и она прошептала неопределенно:
– Я понимаю.
Он подождал, не скажет ли она что-нибудь еще, но она молчала и старалась не смотреть на него. Она думала, что он рассердится, если она признается.
– Хотите еще клубники? – вежливо осведомился он, кивая на стол.
– Нет, благодарю вас, – произнесла она.
«Как я могу сказать, что мне нужно твое тело, твое внимание, когда я не могу быть честной в выражении своих чувств? А ты слишком проницателен!»
Всегда ли он обладал такой способностью? Для человека, такого решительного в своих поступках, такого властного, он был удивительно чутким в отношениях с другими, и он так хорошо понимал ее.
Лорен вспомнила, что графиня предупреждала ее, как рискованно лгать графу. Она подумала, что он наверняка догадается, что она что-то скрывает. Ей не следовало даже и пытаться… Но не могла же она сказать ему правду…
Может быть, еще не поздно отказаться от этой договоренности? Он не жестокий человек; не станет принуждать ее продолжать их отношения, если она захочет уехать. Но мысль об отъезде была ей невыносима: в ее сердце уже укоренилось чувство к нему. Куда ей хотелось, так это в его объятия…
Словно угадав ее мысли, граф встал из-за стола.
– Не желаете отдохнуть? Я прикажу убрать со стола, и после этого слуги оставят нас в доме одних.
Она удивленно взглянула на него, и он объяснил: – Экономка и лакей имеют домики неподалеку от моего дома, а горничные и другие слуги живут в деревне, в миле отсюда.
Она подняла брови. Значит, они останутся наедине в его небольшом красивом доме. Вот что он имел в виду, говоря об уединении. Как же все-таки приятно, когда вокруг не толпятся люди.
– Мы будем с вами в уединении, но не в одиночестве, – сказал он, лукаво улыбнувшись, и налил себе портвейн.
Лорен, достав веер, улыбнулась ему в ответ.
Пока в столовой хозяйничали слуги, они с графом поднялись наверх. В спальни горничные принесли кувшины с теплой водой.
– Поскольку мы отослали всех слуг, прежде чем я оставлю вас, – сказал Саттон, – позвольте мне расстегнуть вам пуговицы, чтобы вам легче было снять дорожное платье.
– Вы очень любезны, – согласилась Лорен.