Обязалово
Шрифт:
Александр Македонский, поставивший в свою армию две тысячи критских лучников, проявил невиданное вольнодумство.
Но этого либерализма хватило ненадолго — при разгроме персов ему в плен попал командир скифского отряда. Молодой скиф несколько перебрал греческого вина и порассказал лишнее. Поняв, что тактике конных стрелков македонцам нечего противопоставить, Александр в ярости убил пленного.
Княжеское, благородное отношение к войне требует славы в форме удачного удара мечом, копьём, топором.
В Липицкой битве летописец специально
А вот стрельба из лука для русских аристократов — забава. Оружие охотничье, но не боевое.
«Сын подумал: добрый ужин Был бы нам, однако, нужен. Ломит он у дуба сук И в тугой сгибает лук, Со креста снурок шелковый Натянул на лук дубовый, Тонку тросточку сломил, Стрелкой легкой завострил И пошел на край долины У моря искать дичины».Князь Гвидон подрабатывает лучником просто потому, что очень кушать хочется.
Илья Муромец бьёт Соловья Разбойника стрелой. Но это не столько бой, сколько тоже охота: поймать злобную зверушку — лесного разбойника.
Об отрядах лучников в русских войсках в летописях всего два-три упоминания. А ведь именно лучники первыми приняли на себя удар тевтонской «свиньи» в Ледовом побоище.
Короче: не благородное это дело — издаля убивать. Благородно — чтоб вражья кровь тебе в морду брызгала.
Я не брезглив — могу и помыться. Но… Зашибут ведь!
Ещё здесь есть понятие: «честь». Тема, столь любимая для рассуждений попаданцев из 21 века.
Как поют мушкетёры, частично, за 20 лет, растеряв юношеские иллюзии:
«Зависит всё, что в мире есть, От поднебесной выси, Но наша честь, но наша честь От нас одних зависит».Это ещё одна иллюзия. Которую тоже предстоит потерять.
«Честь» — зависит от социума. От того, что именно — «здесь и сейчас» данная социально-культурная группа называет этим словом.
Д'Артаньян, безусловно, бесчестный человек — он соблазняет замужнюю женщину. Он плохой христианин — за этот грех ему гореть в аду. Ему не место в приличном обществе. В 19 веке Тургенев пишет: «В Германии развратная шалость закроет двери всех приличных домов».
Он же — государственный изменник по нормам своего 17 века. Ибо, в истории с подвесками, препятствует наказанию преступницы, нанесшей ущерб чести короля — достоянию Франции.
Он же — сводник.
О какой «чести» применительно к развратнику, изменнику, своднику… может идти речь?
Добавьте отягощающие: «два или более раз…», «в составе группы лиц…», «по предварительному сговору…»… Только — плаха. С чувством глубокого удовлетворения от исполнения безусловно справедливого наказания у всех присутствующих.
Парадокс: Дюма, воспевая традиционные мужские ценности (отвагу, дружбу, любовь к женщине), разваливает при этом традиционные общественные.
Процесс запущен, и в 21 веке Франция узаконивает однополый брак.
«Что с человеком не делай — он упорно ползёт на кладбище». А куда «упорно ползёт» человеческое общество?
В «Святой Руси» успеха можно добиться только использованием технологий, освящённых традицией. Иное — бесчестье.
Бесчестный человек сталкивается с отторжением всего общества. Он превращается в мишень не только для обсуждения бабушек на скамейке у подъезда. Каждый герой, каждый борец за справедливость, каждый, в котором тлеют «души прекрасные порывы», стремится уничтожить попаданца, это «чудовищное богомерзкое бесчестное исчадие».
«Змей Горыныч на колени пал, Добрыня его левой рукой к земле прижал, а правой рукой плёткой охаживает. Бил, бил его плёткой шёлковой, укротил, как скотину, и отрубил все головы» — вот нормальный уровень общения.
Принцип — «победителей не судят» — не наш принцип.
Купца Калашникова за победу в кулачном поединке засудили на смертную казнь.
За «бесчестие», неспортивное поведение — нанесение запрещённого удара в голову противника со смертельным исходом.
Всякий попаданец — бесчестен. Что дон Румата со своей металлопластиковой кольчугой и золотом из опилок, что Янки, выходящий на рыцарский турнир с парой шестизарядных револьверов.
Твен снова удивляет: Янки, кажется, единственный из попаданцев, который осознанно, целенаправлено издевается над рыцарством, над благородством, над честью. В туземном понимании этого слова.
Одни из коллег-попаданцев восхищается:
— ?Тут каждый мужчина может пока еще сам защитить свою честь, если считает, что она запятнана.
Если ты — гордый славянин, вольный смерд 12 века и проезжий боярский лакей вытянул тебя плетью, то честь «не запятнана» — не фиг стоять на обочине, раззявив хайло.
А вот если, нажравшись до поросячьего визга, ты приполз на карачках к жене, полез целоваться, мешая слюни и сопли, а она… возражает, то это — пятно на твоей чести. Поскольку — баба же. Надо честь защитить: врубить жене, богом даденной, кулаком по «устам сахарным», по «телу белому». Честь же ж! Как же ж без этого? С дедов-прадедов…
Именно такую картинку я как-то наблюдал в 20 веке. Городок такой есть на Волге — Кимры. Хозяйка, вытирая кровавые сопли, оправдывала мужа:
— Ну, честь же мужнина.