Обычный день

Джексон Ширли

Проснулась я в семь утра, позавтракала в «Старом коровнике» вафлями и ветчиной. Расплатившись по счету, забрала Торо со стоянки и поехала по главной улице. На окраине городка мне встретился коттедж на продажу, и я остановилась на обочине. Вокруг коттеджа был разбит большой сад, огороженный белым забором из штакетника, к дому с покатой крышей вела тропа из плоских круглых камней. Я вышла из машины и подошла к воротам. Вскоре из-за дома показался мужчина. Заметив меня, он добродушно кивнул.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Симпатичный

домик, не правда ли?

– Правда, – согласилась я. – Очень милый домик.

– Хороший фундамент. Новая крыша. Вся система отопления тоже новая. Штормовые окна.

– Сколько комнат?

– Пять. Три внизу, две на втором этаже. Современная кухня.

– Не пойдет, – сказала я, – слишком большой.

– Как это?

– Слишком большой для одной меня. Мне нужна всего одна комната.

Он пожал плечами.

– Некоторым нравятся большие дома, много места…

– Только не мне. Я писатель.

– Писатель? Как по телевизору показывают?

– Не совсем.

– Вот не подумал бы, – удивился он. – Решил, что у вас семья, дети и так далее. Пироги, пирожки и печенье. Сразу видно, что вы хорошо готовите.

– Я писатель.

– Ну ладно, – кивнул он. – Значит, дом для вас слишком большой.

– Я просто смотрю.

– Всегда пожалуйста.

Я села в Торо и нажала на газ. Проехала двадцать миль, пока не добралась до знакомых мест, а еще через двадцать миль была дома. Когда я вошла, все сидели за кухонным столом и обедали. Моя дочь приготовила салат с креветками и соленые бисквиты.

– Привет, – сказали они. – Приятно провела время?

– Конечно.

– Нинки окотилась в корзине для белья, – поведала дочь.

– У меня воротник на белой рубашке еле держится, – пожаловался муж.

– Звонили из мастерской, – сообщил мой сын. – Говорят, пылесос чинить бесполезно, лучше купить новый.

– Мы убрали твои пластинки, – уведомила дочь. – Папа съел три бургера с ветчиной, а с моей сандалии отрывается подошва, белая.

– Где ты была? – спросил меня муж.

– Не знаю, – ответила я. – Прошлась по свету.

Встреча влюбленных

Это никак не мог быть несчастный случай; или сон, или краткий приступ сумасшествия – она слышала музыку. Радио она не включала, пластинку на фонографе не ставила и все же слышала пение, нежное и мелодичное; слова звучали невероятно ясно и четко: «Завтра – ненадежный дар, полно медлить, счастье хрупко…»

Так наступила длинная и ужасная ночь, в которую Филлис довелось пережить приключение, которое закончилось… Однако прежде всего следует рассказать, как оно началось. А началось все очень логично, ибо Филлис была разумной девушкой. Она взяла чистые перчатки, стянула волосы в узел и положила в сумочку носовой платок. Вот только из квартиры она вышла, не погасив свет и не оглянувшись.

Если она и слышала шаги, направляясь к лестнице, то не придала этим звукам значения, а может, они слились с резким постукиванием ее собственных туфель на высоких

каблуках, когда она шла по коридору; во всяком случае, шаги за спиной она услышала, только выйдя на пустынную улицу.

Ничего. Ничего, кроме шагов. И Филлис шла, не останавливаясь, мечтая услышать, о чем поется дальше. «Ненадежный дар, – подумала она, но тут же сказала себе: – Все надежно, все так и будет. Он знает». И потому она ходила по улицам в толпе, в безликой толпе, безмолвной, а он выдавал в ней себя лишь шагами.

«Если он следит за мной, идет за мной, – подумала она, стараясь мыслить разумно, – если все так, то, возможно, он пытается сообщить мне, что делать? Быть может, я поступаю неправильно? Иду к тому, от чего должна бежать? Или мне стоит бежать от него?» Как ни странно, но, погрузившись в размышления, Филлис очень вовремя остановилась на углу и почти без удивления увидела, как таксист из остановившейся неподалеку машины, размахивает руками и зовет ее:

– Дамочка, дамочка…

– Да, – прошептала она. – Да. Конечно.

Ее губы осторожно складывались, превращая звуки в слоги. Согнувшись в талии, она посмотрела на таксиста. «Знакомые черты», – подумала она.

– Да, зна… – Она дотронулась до холодного металла такси, и лицо водителя изменилось.

– По этой улице не стоит ходить в одиночку, – проговорил он.

Филлис села в такси, не оглядываясь, и подвинулась на середину заднего сиденья.

– В бар, – попросила она.

– В какой бар, дамочка?

– Как в какой? В «Занзибар», конечно!

Водитель бросил на нее мимолетный взгляд в зеркало и сосредоточился на дороге; такси выехало на середину улицы и слилось с потоком машин, направлявшихся от центра города к окраине.

– Дамочка, – наконец произнес водитель, – не возражаете, если я отвезу вас в другое место? Обычно, конечно, пассажиры говорят мне, куда ехать, и я их туда везу. – Он коротко усмехнулся, без капли веселья. – Только сейчас, дамочка, я думаю, лучше бы вам позволить мне отвезти вас куда-нибудь еще. Хоть попробуем стряхнуть его, а то он так и висит у нас на хвосте.

Слова водителя столкнулись в ней с другими словами. Они не совпадали. Эти звуки означали, что на самом деле кто-то говорит:

– Привет, Филлис, привет. Постой, это Джек. Я хотел пригласить тебя на концерт.

Нет, не то, этого не могло быть. «Завтра – ненадежный дар…» Ненадежный. «Ладно, дорогуша, – сказала Филлис сама себе. – Посмотрим. Посмотрим, кто победит».

– Давайте попробуем от него оторваться, если получится, – ответила она.

– Хорошо, дамочка, – согласился водитель. Машина стала набирать скорость, постепенно перестраиваясь к обочине, а затем внезапно, неожиданно, повернула на красный свет не в ту сторону по улице с односторонним движением. – Если мне выпишут штраф, вы его оплатите, дамочка. – Он сильно вывернул руль, и они поехали в центр города, а с улицы с односторонним движением за ними не последовало ни одной машины.