Обыкновенная биография

Вульфович Теодор

— За ваше здоровье, дорогие друзья! За нашу дружбу!

Только к вечеру в районе сбора я чувствую, что ноги меня больше не держат.

Нет, это не палинка. Это смертельная усталость и бессонные ночи. А тут ещё столько впечатлений. Всё это как чудесный сон. Сон?.. Скорее спать, спать, спать. И на 14 часов всё проваливается в небытие.

Спят все. Первый и единственный раз спим без охраны.

На следующий день к вечеру друзья приводят меня в дом, где собирается большая компания наших офицеров и чехов, жителей города.

Вместе со мной идёт Наум Комм. Принимают нас как самых родных и близких. Усаживают, готовят угощение. Недостатка ни в чём не будет. Мы предусмотрительные гости и захватили с собой всё необходимое. Постепенно сходятся все приглашённые. Я сижу в углу просторной комнаты в мягком удобном кресле.

С шумом и приветствиями входит изящно одетая девушка. Светлые волосы в гладкой, строгой причёске. Я с трудом узнаю в ней ту самую девчушку, которая обратилась ко мне на баррикаде.

Она подходит ко всем по очереди, протягивает руку и спрашивает:

— Как тебья зовут? — И услышав ответ, повторяет, чтобы не забыть:

— Майор Льоша, подполковник Женя, сержант Виктор, просто Наум. — Каждый получает по дополнительному вопросу:

— А у тебья жена есть?

Конечно, жён ни у кого не оказывается, и, лукаво улыбаясь, движется дальше. Моя очередь была последняя, и я поднялся.

— Я знаю, как тебья зовут, — заявила девушка после небольшой паузы, — товарищ старший лейтенант, а у тебья жена есть?

В компании оказалось 11 холостяков, и я для разнообразия заявил:

— Есть хорошая жена и двое детей.

— Очень хорошо, — заявила удовлетворённо Квета, но села почему-то рядом с майором Лёшей.

Пригласили всех к столу. Были замечательные тосты, речи и рассказы.

Каждые полчаса Квета подходила ко мне и говорила:

— Теодор, у тебья дома жена и…

— Четверо детей, — заканчивал я её обращение.

Каждые полчаса у меня прибавлялось по ребёнку, и когда начали танцевать, у меня их было уже 12.

Вы знаете, что такое Победа; вы можете себе представить, что такое освобождение Праги; вы знаете, что такое 22 года?! Я был без памяти влюблён в эту белокурую девушку и с горя отчаянно ухаживал за полноватой шатенкой Властой и танцевал со всеми по очереди, кроме Кветы.

Нельзя сказать, чтобы она на это не обращала внимания.

Приказ Верховного Главнокомандующего отмечает заслуги нашего соединения в освобождении столицы Чехословакии.

Нашему батальону присваивается имя «Пражского». За приказом следует большое награждение.

За Берлинско-Пражскую операцию получаю награду и я.

Батальон стоит в 40 км от города, но я каждый вечер езжу в Прагу.

Меня уже знают на КПП, но поймать меня не так-то легко. У меня хорошая машина, и я отлично знаю объездные дороги, а когда тороплюсь, то иду на хитрость и проскакиваю контрольные пункты.

Большой компанией едем в город отметить полученные ордена.

Поздравления, шум, шутки и песни. Мы уже хором поём чешские песни, а наши чешские друзья прекрасно поют русские.

За столом распевают:

Напий, братишечку, напий, Напийся с глубока. А можно же се не

сейдеме Однешка до рока. А можно же се, А можно же не, А можно же се не сейдеме

С террасы разносится по всему саду и приобретает новое, особое звучание:

Широка страна моя родная, Много в ней лесов, полей и рек. Я другой такой страны не знаю, Где так вольно дышит человек

На тёмное, усеянное звёздами пражское небо со стороны Градчан выплывает огромная мирная луна. По-моему она счастлива и тихо смеётся…

«Всюду жизнь привольна и широка, Точно Волга полная течёт…»

Иду вместе с Кветой по дальним аллеям сада.

Разве в такое время что-нибудь выговоришь? Подходим к калитке. Луна! Да разве это луна? Это же лунища! Я такую никогда не видел.

Квета совсем рядом. Лунный свет мягко освещает её лицо и глубокие ласковые глаза. Наклоняюсь к ней, её лицо совсем, совсем близко. Она почти не дышит. Вижу только большие глубокие, искрящиеся счастьем глаза и в уголках рта еле заметное, девическое, тревожное — «Не надо, сейчас не надо». Это всё луна виновата, эта огромная лунища над Пражским Кремлём.

Эй, луна! Ну что ты смеёшься?! Не надо мной ли? Что ты понимаешь? Всё равно я видел в её глазах, видел. Я сам могу с тобой посмеяться.

— Как хорошо!

— Что хорошо?

— Да всё хорошо! Победа, Прага, Кветушка, вот эти деревья, вон те люди, все звёзды, песня «Широка страна моя родная»…

Поднимаются тучные хлеба первого мирного урожая. В стране разгорается ожесточённая политическая борьба. Приближаются выборы.

Пора нашим войскам оставить землю гостеприимной Чехословакии.

Много ли нам надо на сборы?!

Несколько часов.

29 июля 1945 года в районе Смихов на площади Ростислава Штефаника скопление народа.

Лёгкий ветерок играет красным полотнищем. Полотнище огромно и под ним скрыт памятник героям-танкистам, павшим при освобождении города Праги.

Вся площадь украшена Чехословацкими и Советскими флагами.

Мерно и торжественно проходит церемония открытия памятника.

На трибуне наш командарм дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Лелюшенко.

— Сегодня мы открываем памятник героям-танкистам, павшим в боях за освобождение Праги, за свободу и независимость нашей родины.

В абсолютной тишине над головами присутствующих летят слова командарма. Доносится эхо с прилегающих улиц, и, кажется, что древний город повторяет эти слова, чтобы запомнить их не многие годы.

— Спите спокойно, герои. Мы клянёмся твёрдо стоять на страже завоёванного мира.

Танкисты спускают натянутый на монумент красный шёлк, и взорам столицы открывается высокий гранитный пьедестал. На пьедестале устремлённый ввысь покрытый бронзой тяжёлый танк «Иосиф Сталин». На броне цифра 23 и пятиконечная звёздочка.