Обыкновенный принц

Эфф Юлия

Драконице Менгала небольшая доза магии причинила боль, и повторять ту свою ошибку Тео не хотел.

— Что ты там бормочешь, проклятый оборотень? — заставив Тео вздрогнуть, прозвучал откуда-то издалека заплетающийся грубый голос. — Всё свою мать поминаешь? Имел я её когда-то... на прошлых выходных... Ах-ха-хааа!.. Могу и с тобой развлечься...

— Болван... — с отвращением откликнулся пленник и замолчал, будто напуганный разговором. — Тошнит от всех вас, тварей...

Тео поднялся. С креплениями всё было понятно. Пересёк густой мрак в направлении,

откуда доносился голос стражника, и приложил ладонь, ориентируясь на похабное угрожающее бормотание и икоту. На магию скрытого желания ушло несколько минут: стражник сначала испражнился где-то неподалёку, потом допил горячительное и, усевшись поудобнее у стены, проклиная свою несчастную работу в подземелье, когда его товарищи развлекались наверху, захрапел.

— Готово! — Тео вернулся к пленнику. — Ты вынужден отойти, я сокрушить оковы.

Мужчина вздрогнул, когда нежданный гость подземелья дотронулся до него, помогая встать:

— Ты... как будто реален?!

— Сюда встать, не быть изранен! Мы успеть поговорить, но поздно.

— Невероятно!.. Ваше величество?.. Или?..

Тео снова придержал покачнувшегося и собирающегося завалиться на колени алатуса:

— Сил хватит выстоять, мой друг?

— Ещё бы!

— Благостно!

Неподалёку от пленника стояло ведро с водой наполовину. Тео собрал её всю в нити и ударил струёй по щели меж камней, державших длинный металлический штырь, к которому крепились цепи:

— Ничего, маленькие удары валят и большие дубы[1], — пробормотал на английском Тео, сосредоточившись на процессе. Вода вгрызалась, словно голодное чудовище, в камень и дробила его. Затем последовало усилие воздуха — и из стены вылетела тяжёлая металлическая ось, с грохотом множа эхо под высокими сводами, где мог бы поместиться и дракон...

— Хм, это не ираниум, отлично! — снова сказал себе Тео, поднимая тяжёлую добычу. — Полдела сделано...

По другую сторону от пленника вторая цепь крепилась подобным образом, но и она вскоре лежала на полу. Тео похлопал молчаливого и всё порывающегося опуститься на колени несчастного алатуса: бедолагу, очевидно, ноги не держали. Когда две палки с цепями, будто оглобли, были собраны вместе, Тео построил портал — сначала к харчевне, ибо почувствовал, что до заячьего царства не хватает сил. Но как их пополнить, он уже знал. А для начала нужно было вернуться на поверхность.

Придерживая алатуса за талию одной рукой и держа во второй тяжёлые оси с цепями из зачарованного металла, Тео шагнул было с товарищем в портальный коридор — и содрогнулся вместе с невесомым мужчиной. Казалось, ираниум раскалился, противясь перемещению. Тео выругался, и Дрэйг вперемешку со стонами отвесил от себя проклятия в адрес Либериса, уже не стесняясь называть “тварь” своим именем.

— Не выйдет, ваше величество! Уходите, прошу вас! — понёс какую-то глупость алатус, видимо, от болезненного воздействия ираниума впав в полубезумное состояние.

— Ты умеешь терпеть

всего три мгновения боли? — Тео не знал, как утешить того, чья свобода только что показалась реальной. Но, уже было очевидным, назвавший себя Дрэйгом, не вынес бы мощного отката.

Покачав головой, Тео вздохнул. Одно воспоминание давно ему не давало покоя. Некогда Авала сняла подобные оковы с собственного мужа. Всей магической механики она не могла объяснить — лишь то, что вложила все свои силы и любовь в белое дыхание алатуса.

— Я должен пытаться один раз! — сомневаясь в эксперименте, Тео неуверенно растянул цепи с держателями в разные стороны, чтобы огонь не зацепил пленника. Сделал несколько шагов назад и изменил суть на драконью, тяжело, мучительно: стены здесь и в самом деле были проклятыми...

Клубок магии зарождался в груди слишком долго, по его мнению. Но у этого имелось оправдание — Тео никогда не использовал внутренний огонь, если не считать первого тренировочного раза. Тогда показалось, что он чуть не спалил деревья на Шаолиньском уступе, с которого взлетал. А Дрэйг, кажется, догадался о грядущем — упал на колени и воздел руки, тем самым подтягивая к себе цепи и портя работу Тео.

— Убей своим дыханием, о милостивый посланник нашего Создателя! Я выбираю смерть, а не рабство! И да зачтётся тебе в доброе дело твоя услуга! Inidezia yuhuni!

Белое пламя вырвалось из пасти дракона и коснулось одной натянутой цепи. Неопалимый огонь длинной вспышкой осветил всю тюрьму, позволяя рассмотреть её единственного пленника.

То был мужчина неопределённого возраста. Цвет его лица казался неестественно бледным, и вся кожа словно была натянута на костлявое тело, ещё пока сохранившее немного плоти. Человек казался не просто худым. Даже больной Хирам выглядел жизнерадостней — у него не было таких обескровленных губ и потемневших глазниц.

Дракон, отвлёкшийся на человека, когда пламя начало медленно гаснуть, повернул голову, чтобы рассмотреть результат своих трудов — тлела полностью расплавившаяся железная ось, а рядом с ней лежала пепельной полоска сгоревшего ираниума. Цепи из опасного металла сдались!

Потоптавшись, чтобы удобнее развернуться ко второй цели, дракон замер. В груди его загудело, как и в первый раз, пасть открылась... И пленник бросился наперерез огню, заботливо миновавшему его минуту-две назад.

— Во славу истинного владыки! — крикнул хрипло мужчина.

Дракон икнул, останавливая пламя, но было уже поздно — оно обрушилось белой огненной струей на упавшего ниц и омыло ослепительной волной. Мужчина застыл в своей нелепой позе, уткнувшись лицом в равнодушный камень. Как ни странно, одежда осталась цела, но от неё сейчас вился тонкий полупрозрачный дымок, напоминая испаряющийся газ сухого льда.

Принимая свой человеческий вид, бросаясь к неподвижному телу, чувствуя дрожь во всём теле от осознания непоправимого, Тео едва не заплакал от бессилия — удружил, называется... Сделал “доброе” дело!