Обыкновенный принц
Шрифт:
Пока он готовился, Грэйг снова отправил зов, но, как и прежде, ответом стала тишина. Свои, прячущиеся в Ааламе алатусы либо спали, защитившись артефактами, либо находились среди чужих.
— Я начинаю, — он развернул свиток и присмотрелся к первому слову. — Итак, глагол “делать”. Настоящее время: я дела-ю, ты дела-ешь...
Грэйг мерно говорил, не сбиваясь и добавляя своему голосу глубокий тон. И казалось окружающей темноте, деревья стали прислушиваться к этой странной молитве или заклинанию, длящемуся непрерывно. Один из мужчин говорил, и его монолог вскоре стал походить больше на
Прошло больше часа. Наконец, слегка охрипший голос Грэйга затих, он сам поднялся, ежась, — за это время дождь успел его порядочно намочить, а идущая от холодной земли влажность и прохлада заставили чувствовать себя продрогшим. Не дожидаясь конца медитации принца Арженти, который, напротив, был защищён от влаги и даже приподнялся в воздухе над сырой землёй, Грэйг, содрогаясь, побежал к домику, подбросил там в печку поленьев и в блаженстве замер возле огня.
Через полчаса Тео присоединился к нему.
— Это было приятное знакомое ощущение, — растирая руки над горячим воздухом, идущим от печки, признался он. — Кажется, я проголодался. Сегодня мой мозг поработал на слава.
— На славу, — улыбнулся Грэйг. — Ещё пара таких занятий, и будешь говорить, как местный.
— Спасибо тебе, Грэйг.
Тот поднялся и поклонился:
— Это малая доля того, что я могу сделать... У меня ещё одна хорошая новость. Минут десять назад мне ответил на зов один алатус, — вид у Грэйга был несколько смущённый. Пока Тео наливал себе горячий отвар и жевал ломоть хлеба, не торопя друга с рассказом, он кашлянул, избавляясь от неловкого першения. — Ситуация непростая. Он не назвал своего имени, так как не поверил. Требуется больше времени для установления доверия. И я его понимаю.
Тео, продолжая жевать, потянулся за плащом, брошенным на лавку:
— Почему он тебе не поверил?
— Я назвал своё имя. Сказал, что мне помогли освободиться. Именно это показалось тому алатусу невероятным. Якобы по дворцу среди своих гуляют слухи, что один из пленных алатусов отдал душу Тени и избавился от мучений.
— Это как понять? — Тео чуть не поперхнулся последним глотком.
Грэйг смущённо почесал лицо, которое шелушилось и начинало сбрасывать старую кожу: тело его восстанавливалось, и возвращалась способность регенерироваться, как у всех алатусов.
— Старый миф, ерунда, на деле я никогда не слышал, чтобы кто-то так умирал.
— Понятно. Вывод: от этого товарища пока никакой пользы. — Тео уже одевался, собираясь вернуться в замок главного мастера боевых искусств. — Постараюсь сам, чтобы узнать точно. В подземелье вчера было много стражники. Больше, чем две ночи назад. Если получится связаться ещё раз, скажи это ему.
Перед уходом Тео постоял, задумчиво рассматривая погружённую в ночь хижину.
— Грэйг, если я не вернусь через час, можешь спать. Буду на следующую ночь.
— Что ты задумал? — нечто решительное проскользнуло в насупившихся бровях Тео, и Грэйг забеспокоился. — Не надо предпринимать ничего необдуманного... Прошу тебя,
Приоткрывая дверь, Тео обернулся:
— Всё хорошо, я понимаю. Хочу поговорить с... кем-то. Сначала. До утра мало времени, если за один час не успею сделать ничего, то будет завтра у тебя новый гость, — он подмигнул и вышел.
Грэйг сотворил знак, призывающий милость Алатуса и отправил его вслед принцу Арженти. Молодому, дерзкому, но слишком рассудительному для его лет — даже с учётом полутора тысяч лет пребывания в колыбели, которая не давала мудрости, а лишь силу собирать магию и созидать.
Сначала Тео вернулся в свою комнату, которую ему отвели в замке Рифелура-эве. Попробовал оттуда пробиться в казематы Либериса и нащупать там точку среди множества живых нитей — Аугустаса, сослуживца Грэйга. Но было слишком далеко, и Тео бросил попытку, отложил её на новый день. И вместо того чтобы лечь спать, построил портал в пещеру к драконице по имени Авала. Было ли оно настоящим или придуманным Либерисом, Тео пока не знал. Но интуиция подсказывала: эта драконица непростая, слишком злая, слишком непокорная. Возможно, с ней что-то получится толковое.
Он вышагнул из портала и прижался к стене, в метре от решётки, охраняющей драконицу. Шуршание, возня в пещере сразу прекратилась, и вслед за звуком разворачивающегося громоздкого тела послышалась частая дробь — посыпались камни.
Огромная морда уставилась в пространство перед собой.
— Моа? — робко отправил мысленно зов Тео, попутно прислушиваясь к звукам извне: не почувствовал ли какой-нибудь ликтор магию?
Шумное дыхание вырвалось из больших ноздрей — драконица принюхивалась. Возможно, она и не дотянулась бы до решётки, через которую ей забрасывали туши на обед.
— Меня зовут Арженти. Я сын Авалы и Сальватора Дисан, моего деда звали Амидат. Полторы тысячи лет я провёл в материнской колыбели, слушал голос моей матери, и она подарила мне свою память, привела сюда из другого мира...
Однажды Тео уже усвоил: лучше сразу рассказать о себе всё, пока тебя не приняли за врага или сумасшедшего. И он говорил — о том, чему научился в другом мире, что увидел в этом... Наконец, он сделал паузу, проверяя, достаточно ли поделился доказательствами искренности своих благих намерений. Всё это время в воздушном незакрытом коридоре с той стороны пещеры было относительно тихо — голоса доносились совсем приглушённо, как будто далеко и снизу.
— Я — Анника, дочь Солвейг и Торруна, запомни это имя! — прошипел хриплый голос в голове Тео. — Если ты ликтор, напившийся крови моих детей, чтобы понимать меня, знай — это была твоя последняя ночь! — морда дёрнулась вперёд, словно драконица сделала шаг.
— Я обернусь, но в тот час у нас будет мало времени, — Тео не шелохнулся. — Твоя дочь Уафа не смогла назвать даже своего имени, а ты разумная. Почему?
— Потому что я — алатус, несчастный!
В голосе драконицы вспыхнула чёткая угроза, миг — и она кинулась к невидимой, но несущей запах леса, фигуре у стены. И почти одновременно с этим незаметная глазу вспышка мелькнула перед злобной мордой. Фигура пропала, чтобы появиться у другой стены. Драконица растерялась: ликторы перемещаться не умели.