Обыкновенный принц
Шрифт:
— О чём ты, Кассандра?
— Я пошутила, дядюшка...
«Хорошо, положим, я знаю, что случилось с сыном Либериса Второго. Чем я могу помочь Её величеству?.. То есть, вам», — обратился к невидимой Кассандре Тео, наблюдая торжество на лице Альдинии, которой только что официально пообещали титул королевы.
Сон послушно подёрнулся рябью, но образ Альдинии не ушёл — он изменился, тонкое девичье лицо приобрело черты женщины лет пятидесяти. Глубокие морщины в углах уставшего кричать рта, мешки под глазами, серая кожа и бесцветные сухие потрескавшиеся губы — это была другая Альдиния, далеко
Чужие жеские руки провели по её лбу влажной тряпицей.
— Тебе нужно отдохнуть, Альди, — прозвучал голос Кассандры, — лекарство скоро подействует, и ты уснёшь, а завтра мы снова увидимся. Я приказала приготовить комнату неподалёку. Но если ты захочешь, я могу остаться с тобой. Мне только нужно сменить платье, я не хочу, чтобы ты дышала дорожной пылью и лошадьми. Подождёшь?
Всё это время, пока говорила Касси, Альдиния беззвучно шевелила губами, но её шёпот был слишком тихим. Сестра вынуждена была прилечь головой на подушку рядом, чтобы услышать ответ.
— Не уходи... Я сегодня умру... скоро... Я должна...
Касси протестующе сказала было: “Не надо, ты ещё...”, — но, видно, спазмы в горле помешали. Альдиния повернула голову к сестре, прошептала, а из её широко раскрытых испуганных глаз выкатилась слеза:
— Ты должна мне поверить. Нас обманывали... И Либерис знает, что знаю я... Послушай, у Тьмы есть недостатки, но она может быть честной... Она поможет тебе...
— О чём ты, я не понимаю, сестра, — тихо всхлипнула Касси. — Тебе надо отдохнуть.
— Последняя воля, Касси! Ты должна!.. Хочу пить... Моё нутро, словно в огне, его жрёт Тьма Либериса, я знаю... Он отравил меня ею...
Она коснулась кончиком языка сухой верхней губы, на большее её будто бы не хватило, и безумным взглядом уставилась в потолок. Кассандра принесла кружку и помогла сделать глоток, придерживая голову умирающей.
— Либерис там? — снова вспомнила про мужа Альдиния.
— Я не знаю. Когда я пришла, его не было.
— Хорошо, значит, у меня есть немного времени...
Альдиния, казалось, собирала последние силы. И Кассандра снова прилегла рядом, обняла рукой сестру, и Тео ясно ощущал её печаль и отчаяние.
— Ты думаешь, мы так долго живём, потому что Тьма делится с нами силой?.. Или потому что выполняем всё, что нам говорят лекари Либериса?.. Касси, они нас обманывали... Мы не дизалатусы... Рождённые в драконьей колыбели, не могут лишиться крыльев бездумно... Наши родители искупили вину предательства, я знаю...
Тео весь превратился в слух. Он наконец слышал то, на что жаждал получить ответ, вернее, ответы. Слишком много важного говорила, с остановками, но растрачивая последние усилия, Альдиния. Кассандра же безмолвно плакала: уход сестры, последнего родного человека, крошил в прах застывшее от горя сердце.
Альдиния не пересказывала подробности своего замужества и отчаяния тех двухсот лет, что прожила с Либерисом. По обрывочным упоминаниям каких-то старых событий, Тео понял, что Кассандра знала о неудачном браке сестры и её безумных фантазиях. Однако на фразу о том, что Либерис Третий не тот, кем был до коронации, Касси подтвердила еле слышно: “Я всегда это подозревала, сестра!”
Либерис, после бракосочетания
По обрывкам каких-то спутанных воспоминаний, которые понимала Кассандра, Альдиния открыла секрет превращения алатуса в его полную противоположность. Задача Тени, которая оставалась потомкам настоящих алатусов, была проста — напоминать о всепрощении Создателя, о необходимой жертве ради возвращения крыльев. Но те младенцы, которых сразу после рождения поили человеческой кровью, взятой насильно, больше не могли быть собой. Тьма, то есть отравленная Тень и часть созидательной силы, становилась главной в сложном союзе, задуманном первым драконом — без Тьмы нет Света, и без Света нет Тьмы.
Сестрам Дисан внушали с детства, будто вина их родителей не искуплена, красивые дорогие украшения, которые полагалось носить юным эве по статусу, на самом деле, были артефактами, оковами. Либерис боялся, что потомки строителя Амидата Дисан, имеющие силу предков и власть над Ааламом, однажды станут причиной его разрушения — и узнают это, сбежав в Алатерру и вернувшись с подмогой. О, Либерис рассчитал всё!
— Уходи, Кас, сразу как только покинешь меня... Я не доживу до утра, я знаю... Песня Алатуса уже звучит в моём сердце и зовёт к звёздам... Обмани Либериса... Постарайся добраться до границы... Дети не отвечают за родителей — тебя впустят... И я буду знать, что ты в безопасности... Я буду знать, что моя последняя воля не напрасна...
Выговорившись, Альдиния попросила воды. И не столько пила её, сколько прислушивалась к ощущению прохлады, ласкающей обожжённые ядом губы и горло. За этим занятием их застал Либерис. Взгляд Кассандры метнулся по нему и обратился к сестре, поэтому Тео не успел толком рассмотреть повзрослевшего короля.
— Лучей Алатуса тебе, Кассандра, — он сухо обратился к гостье. — Ты не предупредила меня о визите.
— Я ехала к сестре, Ваше величество, и слишком торопилась, — голос хладнокровной Кассандры не дрогнул.
— Она что-нибудь говорила? — как можно равнодушнее спросил Либерис.
— Только бред про глаза Алатуса, ваше величество. Моя сестра умирает, и как супруг вы, вероятно, это чувствуете. А я... приехала слишком поздно.
Мужской голос приблизился:
— Вижу, вы не отдохнули с дороги, дорогая. Я вас сменю и поухаживаю за своей женой. За вами придут, когда потребуется.
Кассандра в последний раз взглянула в лицо сестры, дышавшей тяжело, зрачки под прикрытыми веками бегали. Поняла ли Альдиния, что явилось чудовище, было непонятно.