Обжигающий фактор

Миллс Кайл

Прайс вытащил из коробки на столе сигару и нервно впился в нее зубами.

— Могла она связаться с ним?

— Основываясь на той информации, что у нее, по нашим сведениям, имеется, я бы счел такой вариант маловероятным, сэр. Скорее она подозревает Твена.

Прайс немного помолчал, обдумывая ситуацию.

— Необходимо найти его, Брэд. Нельзя рисковать и оставлять хоть что-то на произвол случайностей.

— Я понимаю, сэр. Мы делаем все, что в наших силах.

— Держите меня в курсе любой — любой! — новой информации.

— Разумеется.

— И, Брэд…

—

Сэр?

— Вы же понимаете, что с Твеном ничего случиться не должно. Его надо защищать любой ценой.

Глава 27

Над пенопластовой чашкой вился аппетитный дымок, хотя первый же глоток обнаружил, что кофе по вкусу скорее похож на результат неудавшегося химического эксперимента. Куинн надорвала еще один пакетик с сахаром и высыпала содержимое в чашку. Теперь стало чуть-чуть получше: кофе напоминал переслащенный результат неудавшегося химического эксперимента. Ну и к черту, на самом деле ей вовсе и не хотелось пить. Она и за кофе-то пошла лишь потому, что ей требовался предлог для бегства.

Она бросила взгляд на выпуклое зеркало, в котором отражались слегка искривленные ряды всяческих полуфабрикатов у нее за спиной. Мужчина, стоявший чуть сзади, передвинулся, делая вид, будто рассматривает пакетик чипсов, а на самом деле занимая позицию, чтобы лучше видеть Куинн.

Накрыв свои две чашки крышечками, она понесла их к прилавкам у задней стенки. Если не считать кассирши, совсем молоденькой девушки с такой вздыбленной прической, словно она собиралась ветер ловить, во всем магазине, кроме них и того мужчины, никого вообще не было. Куинн зашла за стойку с ненатурально яркими сластями и осторожно взглянула на подозрительного посетителя.

Короткая стрижка, очки в проволочной оправе и приличный, но совершенно немодный серый костюм. Вот он поднял голову и принялся выискивать ее взглядом — и сердце у Куинн так и подпрыгнуло.

Сумасшествие какое-то! Мужчины таращатся на нее с тех пор, как ей минуло четырнадцать. У нее просто развилась самая настоящая паранойя. Нельзя так распускаться!

Куинн взяла пакет пончиков и по пути к кассе нарочно прошла как можно ближе к воображаемому преследователю. Он с явным усилием отвел взгляд.

— Все? — спросила кассирша за стойкой.

— Кажется, да.

Мужчина снова смотрел на Куинн — на сей раз даже и не скрываясь. Девушка видела его отражение в зеркале над стойкой.

— Сдачи не надо, — промолвила Куинн, бросая через прилавок десятку и торопливо сгребая свои покупки. И выскочила за дверь — мужчина и шевельнуться не успел.

Она шла со всей скоростью, как только могла, следя лишь, чтобы походка не сбивалась на трусливый бег. Но было уже слишком поздно — гонки с надвигавшейся ночью не выиграть. Почти все немногочисленные машины на этой пустынной улочке уже включили фары, ослепляя девушку и наводняя узкий переулок, по которому она шла, непроницаемыми тенями.

Добравшись наконец до ступеней библиотеки, она поймала себя на том, что почти бежит. Запыхавшись, взлетела на крыльцо и нырнула внутрь. Стеклянные двери в сумраке превратились

в зеркала, и Куинн на мгновение замерла, вглядываясь в отражение улицы. Тот человек не пошел за ней. Обернувшись, она увидела, что переулок и крыльцо были совершенно пустынны.

— Держи себя в руках, ради Бога! — сказала она, достаточно громко, чтобы заслужить суровый взгляд от дамы за стойкой выдачи литературы. Куинн виновато улыбнулась и поспешила в зал, где оставила Эрика.

— Ну как? — спросила она, тихонько прикрывая за собой дверь и подталкивая ему по столу одну из чашек. Усевшись, Куинн увидела, что последнее досье лежит перед Эриком на столе и открыто, но вопреки ожиданиям не увидела на лице молодого человека боли. Лицо у него было решительное и сосредоточенное: сжатые губы, прищуренные глаза. Рассеянность и отстраненность, характерные для него до сих пор, исчезли напрочь, развеялись без следа.

— Эрик?

Он захлопнул папку, вскочил на ноги и принялся расхаживать по маленькому зальчику взад и вперед.

— Сукин сын!

— Что?

— Он даже не пытался найти, кто на самом деле виновен!

— О ком ты?

— Да о Рое Ренквисте! — рявкнул Эрик. — Гнуснейший ублюдок, каких я только встречал, и, кажется, тупейший…

— Послушай, Эрик, не то чтобы я его защищала, но у него были все основания заподозрить тебя. С точки зрения статистики…

— Вот только не надо о статистике, Куинн! Уж в чем, в чем, а в ней я смыслю. Если кто-то режет тебя на куски цепной пилой, немалый шанс, что это сделал тот, кого ты любишь, так ведь? Ну ладно, согласен. И признаю, что отчасти сам виноват в том, что стал таким удобным подозреваемым. — Он ткнул пальцем в сторону папки. — Но это… классический образец мышления, давшего миру темные века. Сперва сделать вывод, а потом подогнать под него доказательства. Немыслимо, просто немыслимо! Все линии следствия, не связанные непосредственно со мной, просто-напросто отсекались на корню. Он так цеплялся за все дерьмо, что обо мне накопал, что даже не слушал, чего я там говорю. Сидел себе да изобретал способ прижать меня к ногтю.

Эрик все же перестал вышагивать по залу и рухнул в кресло, хоть отчасти дав выход гневу.

— Неудивительно, что они никого не поймали. Тип, который убил Лайзу, мог бы дать в газеты объявление с полным признанием — Ренквист бы и ухом не повел.

Куинн положила папку на колени и пролистала, избегая смотреть на фотографии мертвого тела Лайзы Иган.

— Так, ты говоришь, тут ничего полезного нет? Ничего, что помогло бы нам?

— Абсолютно ничего хоть мало-мальски внятного.

Девушка переворачивала страницы, на миг останавливаясь на результатах анализов и кратких версиях и толком даже не вчитываясь. Наверняка же здесь есть, есть хоть что-то, что можно выцарапать, что можно пустить на пользу дела. Кто-то, кому она может довериться.

— И что мы имеем в итоге?

— Не знаю, — ответил Эрик. — Но Лайза мертва. Ровно так же, как час назад.

— Эрик…

Он словно не слышал.

— Эрик. Ну пожалуйста, посмотри на меня.