Обжигающий фактор
Шрифт:
В чулане было столь же аккуратно и убрано, как и везде в доме, что позволило Эрику сразу добраться до самого интересного. Но в чеках и документах, что он пролистал, не обнаружилось ни счетов от какого-нибудь «Дворца наслаждений госпожи Инги», ни фотографий или видеокассет. Никакого женского белья. Никаких украшений. Осмотр стопки старых календарей тоже не дал ровным счетом ничего. А чего, собственно, он ждал? Записки на память: «Замучить до смерти молодую женщину, 4 часа дня. По дороге домой не забыть забрать белье из прачечной»?
Эрик как раз пролистывал паспорт Луи Крейтера, когда снизу ему померещился какой-то шорох. Он попытался убедить себя, что это причуды расшалившегося воображения, однако шорох повторился, и на сей раз куда отчетливее и слышнее. Резко сглотнув, Эрик выпрямился, бесшумно прокрался вниз по ступеням и осторожно заглянул на кухню.
Уборщица была испанкой, лет пятидесяти с небольшим. Эрик тут же вспомнил, что видел метелку для пыли, которую она сейчас держала в руке, в корзинке со всякими моющими средствами. Одно хорошо — покамест женщина и не подозревала, что в доме есть посторонние, а просто сметала себе пыль, покачиваясь под несущиеся из наушников звуки музыки. А что плохо — она намертво перегораживала все выходы из дома.
Да уж, просто замечательно!
Куинн и взгляда не оторвала от пола, пока Эрик тихонько не прикрыл дверь, запершись с ней в этой крохотной ванной комнате.
— Что ты делаешь? — спросила она, удивленно глядя на единственный выход. Вид у нее вдруг стал неуверенный. Может, даже чуточку испуганный. Так ей и надо!
— Нашла что-нибудь?
— Ну, в общем, да. Несколько волосков, — нерешительно произнесла она. — Впрочем, не очень-то удачных. А почему ты загораживаешь дверь?
Пропустив вопрос мимо ушей, Эрик остался стоять на прежнем месте.
— Я выяснил, почему тут всюду такая чистота.
— Правда?
— К нему горничная приходит.
— Откуда ты знаешь?
— Она там, внизу. Пыль вытирает.
Куинн вскочила:
— Ты что? Какая горничная станет работать в такой поздний час?
— Такая, как там, внизу.
Взгляд девушки так и заметался по комнате, а потом она растерянно провела рукой по коротким светлым волосам.
— Окно, — наконец заявила она. — Уходим через окно.
— Отличная идея. Так точно не привлечем к себе никакого внимания, — саркастически заметил Эрик.
Куинн набрала полную грудь воздуха, задержала дыхание, а потом медленно выдохнула.
— А что, если она поднимется сюда? Надо срочно сваливать! Где она? Как ты думаешь, мы можем выскользнуть за дверь незамеченными?
Эрик покачал головой:
— Никаких шансов. Внизу все слишком на виду.
Куинн несколько секунд грызла ноготь на большом пальце.
— Ты, Эрик, не стесняйся, если придумаешь, как бы нам выбраться, так сразу и говори. Ты вроде ведь самый умный, да?
Он нахмурился, оторвал спину от двери и, пройдя
— Поверить не могу, что ты меня на это подбила.
Куинн последовала за ним вниз по лестнице. Вид у нее был встревоженный и стал еще встревоженнее, когда Эрик жестом велел ей оставаться на месте. Сам же он скользнул за угол и бесшумно подкрался сзади к уборщице, которая сейчас грациозно обмахивала метелочкой полку с фарфором.
Одним быстрым движением Эрик сорвал с нее наушники и зажал рукой рот. Второй рукой он вдавил ей в спину бутылку с шампунем.
— Не двигайся!
Она замерла. Задеревенела на месте. Явно эта женщина умела делать, что сказано.
— Я тебя не трону, поняла? Но ты должна выполнять все, что я скажу, и молчать. Ни звука.
Уборщица никак не отреагировала, так что Эрик повторил тоже по-испански. Последовал короткий кивок.
Чувствуя, как по лицу женщины катится пот, он отвел ее к чулану.
— Открой дверь, — велел он снова по-испански.
Она вроде бы поняла и повиновалась, но с явным трудом. Рука у несчастной так тряслась, что горничная не могла ухватиться за ручку.
— Не поворачивайся, — предупредил Эрик, аккуратно заталкивая ее в чулан. — Сейчас я закрою дверцу. А ты досчитаешь до пятисот. Поняла?
Он знал: надо пригрозить, что иначе он застрелит ее или что-нибудь в том же роде. Но не мог заставить себя это выговорить.
— Uno, dos… [4] — начал он.
4
Раз, два… (исп.)
Она присоединилась к счету, и Эрик закрыл дверь, оставив ее в темноте.
— Правильно ли я понимаю, что это игра в молчанку? В наказание? — спросила Куинн. Она сидела за рулем «хонды» Эрика и как раз свернула с ответвления в тихий пригород на большую и шумную улицу.
Эрик скрестил руки на груди и сделал вид, что не слышит.
— Ну ладно, Эрик, я же извинилась…
— Да ты, верно, ни на какое ФБР и не работаешь, — зло бросил он. — А эту свою карточку вытащила из коробки конфет, что тебе принесли вместе с лекарствами.
— Удостоверение самое настоящее, Эрик, правда.
— Ну, тогда, может, ты и правда агент. И пытаешься спровоцировать меня на преступление, за которое сможешь засадить.
— Ну брось. Ты же сам знаешь, что это неправда. Не будь таким ребенком.
Эрик разинув рот повернулся к ней.
— Ребенком? РЕБЕНКОМ? Я только что напал на пожилую женщину. Сзади.
Куинн вздохнула:
— Знаю. И мне очень жаль. Очень.
Некоторое время оба молчали.
— Спасибо тебе, — наконец проговорила девушка.