Обжигающий след. Потерянные
Шрифт:
Тиса отказалась. Как бы ей самой не пришлось работу искать. Есть, конечно, возможность отписать отцу, чтобы выслал необходимую сумму, но она и так достаточно вытащила денег из батюшкиного кармана на эту поездку. Просить сверх совесть не позволит.
Закончив раскладывать вещи, девушка поймала себя на мысли, что рада новому месту. Несмотря на его бедность по сравнению с хоромами Отрубиных, здесь ей куда уютней. Даже дышится свободней. А то, что придется жить без горничных и готовить самой, – не кисейная барышня, справится.
Гишка наколол дров и по велению Алевтины помог растопить печь постоялице. Затем натаскал ведра воды во флигель. Как
Проведя день в заботах, лишь перед сном вспомнила, что совершенно забыла о видениях, и проблемах иже с ними. Удивительно легко уснула на новом месте. Но лишь к утру стало ясно: может, она и забыла о видениях, но они не собирались о ней забывать.
Глава 9
Чтец
На нее глядел знакомый светловолосый парнишка в гимнастерке, в глазах – желание услужить.
– Рад вас видеть в здравии, Демьян Тимофеевич. С прибытием. Вот, три дня как пришли запрошенные вами бумаги из закрытого архива.
На стол перед вэйном легла тонкая папка.
– По табору Рупув не много, – продолжил паренек. – Ничего необычного. Кражи, три смертоубийства. Два – из-за дележа, одно – из ревности, за убитого расплатились – семья откупилась. А это… вот, пожалуйте, допуск только у вас. – Голос паренька понизился до шепота. – Бумаги по Бут-Шеро.
Вторая папка, толстая и потрепанная на краях, придавила весом свою чахлую предшественницу.
– Спасибо, Мокий, и ступай, – отпустил паренька Демьян.
Рука его легла на папку, затем сделала быстрый неясный пасс над ней. Обложка на миг полыхнула зеленым сиянием. Вэйн открыл документы: списки, даты, суммы, имена… Он просматривал их так быстро, что видящая не успевала вникнуть в суть.
Путь к школе изменился. Семейство Алевтины Кадушкиной проживало на окраине Оранска, где особняки так же трудно встретить, как грибы зимой. Тиса топала по улочкам мимо самых обычных одноэтажных домиков, будто бы она в Увеге. Мороз пощипывал щеки и сушил губы. С неба сыпалась ледяная крошка. Люди встречались все больше улыбчивые. Неудивительно: впереди ожидались предсотворенские недели с весельем, колядками, ряжеными.
Сотворение – великий праздник и начало нового года. Единый созвал пятерых святых и создал Хорн. А потом слепил и самого человека по своему образу и подобию. Да только ни души, ни жизни в человеке не было. Свистулька глиняная – и та живее казалась. Тогда отдал Единый свою душу и кровь до последней капли ради жизни человечества. Интересно, пожалел ли он о принесенной жертве когда-либо? Ведь в глине закралась грязевая примесь, и потому люди получились не такими совершенными, как задумывал творец.
Тиса посторонилась, пропуская бегущую ораву ребятни.
Вскоре улица Заречная задала крюк к реке. Дома отступили, предоставив Патве пологие берега, которые по весне затапливались паводком. Девушка взошла на каменный мост и обозрела с его высоты открывшуюся картину. Река лежала подо льдом, еще достаточно тонким, чтобы сквозь
Далеко в сизой дымке глаза девушки различили движение. Вдоль левого берега двигались пять черных точек. То ли свора собак, то ли кабаны выбрались из перелеска к реке. Тиса поняла, что слишком задержалась на мосту. Опаздывать на урок чревато. Вернув перчатку на замерзшую руку, девушка поспешила дальше.
И все же она немного опоздала, минут на пять. Поверила словам Алевтины, что до Боровой недалеко. Несмотря на утренний час, клуб держал двери открытыми. А внутри уже что-то творилось – что-то веселое, потому как смех Люсеньки и Строчки слышался даже из коридора.
Как потом выяснилось, Клим и скорописец свой номер решили вспомнить, ту самую «повторишу». А заключалась она вот в чем. Мужчины стояли по разные стороны от ширмы. Стручков делал какое-то движение. Ложкин на пару секунд уходил в видение, затем возвращался и повторял движение.
– А я в-вот так! – Строчка подходил к делу с душой.
Явно в парне зарыт талант танцора и потешника одновременно. Виталий так ловко и озорно размахивал руками, ногами, головой вертел, а Клим с лицом до того уморительно-сосредоточенным «повторял» за ним, что Тиса невольно хихикнула и с удовольствием присоединилась к зрительницам. Старушка привратница в удивлении цокала языком, прижимая клубок к груди. Клара скептически кривила губы, стараясь сдержать улыбку. А Люсенька откровенно рукоплескала: «Браво!»
Заметив прибавление публики, Строчка так разгорячился, что чуть ли не вприсядку пустился.
– Эх-ма!
Тут-то Климентий и свернул представление, когда понял, что уже лупит себя по бедрам, а от очередного маха ноги ширма готова сложиться пополам.
– Как здорово! – Восхищенная Люсенька утирала слезы с глаз, выступившие от эмоций. – Молодцы! А можно я тоже покажу?! – Сложила ладони лодочкой. – Ну пожалуйста!
Ложкин посмотрел на прибывшую ученицу и, по-видимому, посчитав, что урок может подождать, позволил Люсе поменяться со Строчкой местами.
Девушка встала за ширму, подняла руки и закачала ими из стороны в сторону.
– Я березка на ветру! – объяснила с умиротворенным выражением лица.
«Странная она все же немножко, как и все мы», – подумала Тиса.
А Клим так легко входит в поиск, что невольно позавидуешь. Притом не сидит, а стоит! Ей же обязательно надо лечь, чтобы сконцентрироваться и «увидеть»! А как быстро он выходит, эх. И не теряется, как некоторые непутевые видящие, вспоминая, с какой луны свалился и где находится. Сможет ли она когда-нибудь так же?