Обжигающий след
Шрифт:
– Платон Акопыч!
Она подскочила со стула и чуть не опрокинула тарелку с оладьями. Если бы не ловкость Тисы, кот Огурец получил бы долгожданную еду раньше срока.
В распахнутой раме показалось худое лицо молочника.
– Камилл Санна, принимайте.
Позвякивая крышкой, в окно протиснулся пузатый жбан.
– Сливки, – шевельнул тонкими усами мужчина, – с утрешнего удоя.
– Ой, ну зачем вы, Платон Акопыч, – кухарка подвинула к себе жбан. – Давайте я вам денюшку отдам.
– Нет-нет! – выставил тот раскрытые
– Ну спасибо, – женщина заправила локон под косынку. – Не хотите ли зайти, оладьев с нами откушать?
Акопыч вытянул шею. Увидев за столом Тису, вежливо отказался.
Поблагодарив еще раз молочника, Камилла закрыла окно и отнесла жбан на кухню.
Доедая оладушек с медом, Тиса внутренне готовилась к следующему наплыву вопросов о прошедшем обеде у градоначальника. Кухарка и так уже вытрясла из нее многие подробности, но все не унималась, и новые вопросы изливались из нее как сбежавшее молоко.
В столовую заглянула Уля и сообщила, что капитан желает видеть дочь у себя в кабинете. Спустя минуту Тиса поднималась по ступенькам, гадая о причине нежданного вызова. Решила, что разговор скорее будет неприятный, и не ошиблась.
– Тиса, зачем ты ходишь в скалы? – спросил отец, как только она переступила порог кабинета. Сегодня он смотрел на нее так, будто уже не один зуб болел, а вся челюсть.
Тиса притворила дубовую дверь, соображая, что ответить – растерялась от неожиданности.
– Папа…
– Ты была на гряде. Я ведь предупреждал тебя, – капитан забарабанил пальцами по столу. – Не обессудь, я снова приставляю к тебе человека.
– Ты же знаешь, что это пустая трата времени! – заныла Тиса. – Я все равно убегу от твоих шпионов.
– Не шпионов! – отец стукнул по столу кулаком так, что звякнула чернильница. Лоб его медленно багровел. – Не заставляй меня принимать более жесткие меры!
Дочь прислонилась к дверному косяку.
– Где были твои меры, когда мне было тринадцать, пятнадцать, шестнадцать? Если бы мама была жива, ты бы никогда…
Почувствовав, что из глаз вот-вот хлынут слезы, она выбежала из кабинета, на лестничном пролете столкнувшись с Витером.
– Тиса Лазаровна? – пробасил он.
Но она уже добралась до своей комнаты и хлопнула дверью.
Спустя полчаса девушка покинула убежище успокоенная, и если бы не бледные щеки и сжатые в кулачки руки, можно было бы подумать, что она в хорошем расположении духа. Тиса спустилась в столовую, заглянула на кухню. Камилла крошила огурцы для салата, кот терся о ноги кухарки и выпрашивал угощение. У нее хозяйка узнала, что Жич забрал новобранцев таскать мешки с крупой на склад.
И верно. У склада стояла телега, наполовину заполненная мешками, которые солдаты сгружали и заносили во владения Шилыча. Тиса увидела, как Трихон взвалил на спину мешок, и преградила ему путь перед входом в складское помещение.
– Зачем ты рассказал отцу? – налетела на него девушка.
–
– О скалах! У нас же был уговор.
– Простите, барышня, но я без понятия, откуда прознал об этом ваш родитель. Прошу вас посторониться.
Входя в проем, юноша забыл пригнуться. Мешок зацепился за дверной косяк и рухнул с его плеч, дерюга лопнула, и овсяная сечка рассыпалась горкой.
Трихон с досады сплюнул.
– Я не знаю, что и от кого вы слышали, – сквозь зубы проворчал он. – Но капитану я ничего не говорил.
Тиса задумалась на миг.
– Значит, это Агап, – прошептала она.
Откуда ни возьмись объявился Жич, схватил Трихона за ухо и устроил такой нагоняй парнишке, что Тисе даже жалко его стало. Она постаралась объяснить, что это ее вина, но повар лишь отмахнулся.
– Идите к себе в лекарню, барышня, – проревел он.
Осталось только посожалеть о содеянном и направиться в лазарет. Лекарь с Ричем пили чай на кухне. Тиса встала на пороге.
– Агап Фомич, это вы рассказали отцу, что я бываю в Теплых?
Ей очень хотелось сказать «предали».
Врачеватель потер бороду.
– Садись, Тисонька, может, чайку с нами выпьешь?
Тиса плюхнулась на пустой табурет, все больше раздуваясь от обиды, как лягушка.
– Зачем, дед Агап?
Рич молчал, понимая, что ему лучше не вмешиваться в разговор.
– Я боюсь за тебя, девочка, в скалах опасно. Не дай Единый, сорвешься, костей не соберешь. А так, может, хоть кто подсобит в трудную минуту.
Плечи Тисы опустились, и лекарь взял ее ладони в свои – сухие, морщинистые.
– Был бы я не так стар, сам бы с тобой отправился. Не ругай меня, дочка, просто по-другому я не могу тебя защитить.
Нет, это выше ее сил. Ну что с ним поделаешь?
***
Во вторник пришло приглашение от Тонечки. Тиса как раз закончила метать ножи у голубятни и, сняв с тына измученный березовый чурбан, отбросила его на поленницу под стреху. Тут ее и нашел Цуп с письмом. Жена градоначальника решила устроить танцевальный вечер. Войнова вспомнила лицо вэйна, затем его матери. Идти туда не очень-то хотелось, но эти намеки, что она сторонится общества и превращается в дикарку… Возможно, подруга права. После обеда девушка поднялась в свою комнату и, открыв шкаф, обозрела скудный гардероб. Анфиса-то, как всегда, расфуфырится.
Через час Тиса ждала Ганну у ворот увежской гимназии, приземистого здания с большим круглым палисадником во дворе. Клены хлопали в листья-ладоши, солнце согревало макушку. Учительница помахала рукой из окна и распустила своих подопечных. Тиса смотрела на пробегающих мимо гимназисток – румяных, живых и говорливых, словно стайка свиристелей.
– Как я рада тебя видеть! – Ганна обняла ее. – Что-то случилось? Нечасто ты ко мне в гимназию заходишь.
– Ничего не случилось, просто прошу помочь мне кое-чем.