Обжигающий след
Шрифт:
– Уходи! Вам со мной не справиться! – сжала ножи в ладонях, подняла выше, чтобы волки смогли их увидеть. – Я – не ваша добыча.
Тиса впилась взглядом в острые зрачки звериных глаз, боясь даже моргнуть. Вожак должен почувствовать ее превосходство. Волки ждали, не двигаясь с места.
В уме девушка прикидывала исход схватки. Даже если она успеет вытащить вторую пару ножей, все равно ей не одолеть всю стаю. Звать шкалуша на помощь бесполезно, он не успеет. Волки услышат отчаяние и растерзают вмиг. Тиса, тяжело дыша, почувствовала, как леденеют
– Ага! – выдохнула Войнова, опуская напряженные плечи. – Бегите! Я вам не по зубам.
Она развернулась и чуть было не вскрикнула от неожиданности: на круче оврага стоял шкалуш.
– Ты меня испугал, – фыркнула Тиса, махнув дрожащей рукой в его сторону.
Новобранец закрепил дубинку на перевязи и подал беглянке руку. Но она выбралась из оврага сама, игнорируя предложенную помощь. Шкалуш проследил взглядом.
– Вы могли погибнуть, – угрюмо произнес он.
– Они бы не напали, – ответила без особой уверенности.
– Значит, благодарность ждать бесполезно?
Тиса сморщила нос, чувствуя, как растет досада. Взвалив на плечо сумку, она пошла по-над оврагом в сторону, где над кронами светилась далекая гряда белых скал. Шкалуш двинулся за ней следом.
– Вы странная. Готовы вымазаться в земле, лишь бы бродить по лесу одной. Это что? Способ показать независимость? Или обыкновенное безрассудство?
– Не твое дело, – огрызнулась Тиса.
Да, она злилась. И что самое отвратительное – злилась на себя, чувствуя правоту в словах новобранца.
– Поверьте, у меня самого нет никакого желания быть вашей нянькой. Капитан приказал сопровождать вас, и я это делаю из служебного долга, хотите вы того или нет.
Войнова сцепила зубы:
– Отец…
– Я понимаю его… – начал было Трихон.
Терпение девушки исчерпало себя.
– Стой, – она резко остановилась, подняв руку. – Мне и так не в удовольствие терпеть твое присутствие, мальчик, – заметила, как шкалуш сморщился от такого обращения, – поэтому прошу, не заставляй меня вдобавок выслушивать твои догадки. Сопровождать – на здоровье. Но молча!
Парнишка сверкнул глазами, однако не произнес ни слова. За что Тиса была ему почти благодарна. Она направлялась через лес к гряде. В голове один за другим звучали упреки отцу. Трихон шуршал листьями позади нее. День был испорчен, что совсем не удивительно: как тут сосредоточишься, если постоянно чувствуешь присутствие «чужого»? Новобранец молчал, как его и просили. И это молчание придавало поискам каховика еще больше нелепой мрачности. Под прицелом колючего взгляда «шпиона» Войнова ощущала себя неуютно: движения казались неуклюжими, мысли мешались в голове, толкая друг друга, и она все больше злилась.
Двигаясь вдоль подножия гряды, обойти удалось малый участок восточной стороны Большухи. Ни каховичной жилы, ни удовольствия от прогулки. Возвращаясь домой, девушка винила шкалуша в неудаче
Глава 10. Вечер танцев и ночные фиалки
От тумана остались одни клочья. Пахло землей и прелой листвой, где-то кричал сыч. Она бежала. Под ногами шуршала листва. Ноги, ноги, ноги. Безумный бег сквозь чащу. Ветки терновника вырывают клочки меха. Рядом бегут… серые бока. Не нападают. Она слышит их мысли. Свои. Идут по следу. Нос дернулся, уткнулся в землю, взрыл палую листву. Кислый запах. Они не успевали. Кабаны снова обхитрили их. Но еще есть надежда догнать. Снова бег. Не останавливаться.
***
Тиса отложила зеркальце. Из-за ночного видения у нее теперь на весь день лиловая «красота» под глазами. Плохо. Сейчас, на свежую голову, девушка по-другому воспринимала вчерашние события в лесу. Единый! Ее ведь и правда могли растерзать эти звери. Нелегко было признаться, но шкалуш действительно ее спас. А она на него набросилась. Что с ней не так? Себя Тиса раньше злыдней не считала. Даже то, что паренек убегал по ночам из части, не делало его великим злодеем. Сколько она сама сбегала из дома в свой переходный возраст, гуляла по лесу, не желая возвращаться. Похоже, неудача с поисками каховика выводила ее из себя. И еще отец…
В раздумьях девушка достала из шкафа новое синее платье с кружевами цвета ночного неба на груди и манжетах. Швея все сделала как надо, платье хорошо подчеркивало тонкую талию и соблазнительно открывало в вырезе грудь.
Появилась Уля, чтобы сделать прическу, но либо Тиса забыла, как больно укладываются локоны на затылке, либо горничная сегодня была в ударе.
В итоге в зеркале отражалась девушка с гладко зачесанными назад каштановыми волосами и торчащим на самой макушке пучком круто завитых локонов.
– Я похожа на морковную ботву.
– Ну как хотите. Я старалась, – проворчала Уля.
Не сказать, что прическа девушке понравилась, но сама она лучше не сделала бы. Тиса улыбнулась горничной в зеркале.
– Спасибо. Я только заметила, что ты сегодня в бабушкиных сережках. Идешь гулять?
В розовых ушках Ули действительно блестели аметистовые серьги, которыми, как знала Тиса, владелица очень гордилась и надевала по особым случаям.
– Да. Девчонки зовут, – не вдаваясь в подробности, ответила горничная, отложив щипцы и гребень.
Тиса достала из шкатулки две серебряные шпильки в виде лилий – память от мамы. Подержала их в ладонях, прежде чем передать Уле.
– Мне кажется, они подойдут к платью.
Горничная воткнула шпильки в основание пучка. Затем подмела упавшие на пол волосинки, собрала в совок и удалилась.
Надевая платье, Войнова с ужасом заметила, что на левом манжете оборвано кружево.
– Тиса! – услышала она крик Камиллы за дверью. – Поторопись, Лазар Митрич уже теряет терпение.
– Сейчас иду! – крикнула в ответ. Она и так затянула со сборами – в отместку отцу за «шпиона».