Очаг на башне
Шрифт:
– Ну вот, – сказала Кира, напряженно проследив, как он отправляет первую ложку в рот, – теперь я хоть немножко успокоюсь. Вкусно?
– Угу, – ответил Симагин с набитым ртом. Мотаясь по городу на одном завтраке, он действительно проголодался уже часам к четырем; потом, как всегда, голод притупился, но сейчас жевать вкуснятину оказалось на редкость сладостным занятием. Набью брюхо, подумал он, и сразу в сон поведет… – Мне и половины не съесть, – предупредил он.
– Таких скромных и тактичных убивать надо, – ответила Кира, орудуя вилкой с тем же юным проворством, с каким собирала на стол. – Придется мне самой вам все в рот запихивать. И самой разжевывать, может
Минут семь-восемь они, как говорится, в молчании воздавали должное Кириному кулинарному мастерству. Потом Кира, явно беспокоясь, опять спросила:
– Вкусно, Андрей Андреевич?
– С ума сойти… – от души ответил Симагин, жуя. – Где вы это все берете?
– Известно где, – грустно ответила Кира. Поставила локти на стол, а подбородочек уложила на сцепленные пальцы. – Так вот, послушная девочка Кира, несмотря на абсолютное отсутствие свободного времени, прошу это отметить в протоколе, Андрей Андреевич… исчитала за это время уйму так называемой фантастики и несколько очумела. Вы ешьте, ешьте… вот это попробуйте… Ну укусите хотя бы! Вот… умница Андрей Андреевич… как хорошо кушает…
Симагин замычал возмущенно. Она засмеялась.
– Во всех книжках все куда-нибудь идут с боем и ищут какую-нибудь железяку. Кольцо, меч, шлем… мезозойскую шестеренку, на которую великий волшебник питекантропов Ук-Плюк магически высморкался. А на ходоков этих, натурально, то чудо-юдо нападет, то инородцы какие, то уже, наоборот, юдо-чудо. Вот, последнюю я читала этой ночью, как ее… ну все одинаковые, невозможно запомнить! Я уж думала – хоть эта поприличнее, потому что узнала ее по обложке, пару раз видела, как в метро листают. Двести страниц какие-то уроды рубятся в капусту, потом двое хмырей встречаются, оказывается, волшебники могучие. Ах, так это ты? Да, но не называй меня по имени. Я пришел, потому что надо наконец решить, что нам делать с силами зла. Они совсем распоясались. Расходятся, договорившись об этом поразмыслить. Еще двести страниц людишки какие-то никакие суетятся, рубятся, потом опять уже тот приходит к этому. Ах, неужели это ты?! Да, но ни в коем случае не называй меня по имени. Нам надо наконец решить, что нам делать с силами зла. Они распоясались совсем. Еще двести страниц… Я не дочитала, честно скажу. При всей моей… – и тут она, осекшись, в одно мгновение вспыхнула так, будто полвечера провела у пышущей жаром русской печи, а не микроволновкой рулила. – При всем моем громадном к вам уважении, – старательно, почти по слогам выговорила она, – я этого читать не могу и не буду. Я не знаю, как остальные товарищи это выносят, а на меня книги производят очень сильное впечатление. И от вот этих я ощутимо глупею.
Симагин уже давно прожевал последний кусок и только ждал паузы, чтобы вставить хоть слово.
– Киронька, да я тут ни при чем! – покаянно воскликнул он. – Ну вы сами подумайте – разве в вашем возрасте я мог читать это? Тогда не было ничего подобного! Тогда Петя-пионер на атомной ракете на Луну летал! И честное слово, когда мне было лет двенадцать-четырнадцать, я бы, наверное, с гораздо большим удовольствием читал про Ук-Плюка, чем про Петю-пионера!
– Ну, не знаю… – задумчиво сказала Кира. – Ох, Андрей Андреевич, вы ешьте, пожалуйста!
– Некуда уже.
– Опять кокетничает, – сообщила Кира в пространство. – Ну, я сейчас действительно начну принудительное кормление.
– Погодите, не надо так свирепо. Я передохну маленько и еще чего-нибудь понадкусываю…
– Уж сделайте одолжение. Так вот… Мне как раз показалось, что, когда вам было двенадцать-четырнадцать, вам было гораздо лучше. Среди
– А! – От очередного избытка чувств Симагин всплеснул руками и едва не опрокинул пару тарелок. – Ну дак! Это ж перл!
– Я так и подумала. Я лучше стала понимать вас и… ваше поколение? Как сказать… вашу касту? Ученых, которые были молодыми тогда, когда… – Она беспомощно повела рукой. – Когда… Ох, это отдельный долгий разговор, я и об этом ужасно хочу с вами поговорить. Вообще мне все время хочется с вами разговаривать, Андрей Андреевич. – Ее голос стал просительным, почти умоляющим, и просительным стал взгляд – без малейшего привкуса кокетства, всерьез. – Вот сдам экзамены, – грозно предупредила она, – и приглашу вас, скажем, на загородную прогулку. На дачу к нам. Лес, озеро – и никого. Нас двое. Поедете?
– Не знаю, Кира, – честно ответил Симагин. – Как карта ляжет.
– Вот не отказал мужик сразу, и то уже на сердце легче… спасибо на добром слове. Я вот еще что спросить хотела. Все не могу поверить. Неужели вы… тогда… действительно такие были?
– Кира, что значит – вы? Я – или мы? Одинаковых людей не бывает.
– Это понятно, И все-таки…
– Мне трудно говорить, я был помоложе и то время застал уже на излете. Но в школе, в старших классах, многае из нас были такими. Хотели стать такими. И мне лет на пятнадцать заряда хватило. Но мне повезло, у нас довольно интеллигентная школа была. Не спец никакая, просто так подобралось в тот момент. И в старших классах две учительницы, математики и физики… помирать буду, не забуду – Тамара Григорьевна и Клара Наумовна. Не поверите, но до них я по этим предметам из троек не выбирался…
– Вы?! – Она была совершенно потрясена.
– Ну! До них мне и в голову не приходило, что это может быть так интересно! Для мальчишки интересно! Будто путешествие по Амазонке, будто плавание на паруснике от одного неизвестного острова к другому… Мне и в голову не приходило, что можно испытывать буквально физическое наслаждение… нет, не просто физическое, а и физическое, и духовное одновременно, как при настоящей любви, уважительное, и властное, и благодарное. .. когда уравнения так естественно, так послушно перетекают одно в другое у тебя под рукой! Все дальше, дальше! И все равно, даже при полной покорности, все равно впереди неизвестность, сладкая загадка, насколько бы далеко ни пошел!
– Как вы заговорили…
– И разве только это… От них двоих мы о реальной истории и реальной литературе узнали, наверное, больше, чем на уроках истории и литературы. Так, в прибаутках между решением задачек. В болтовне на переменках… Разумеется, сдать литературу или историю по этим разговорам и рассказам было абсолютно невозможно, но… да что говорить. Книжками менялись… как вот теперь мы, Кира, с вами… настоящими. Повезло. Даже для того времени – повезло.
Несколько секунд Кира молчала, потом встряхнула головой.
– Всегда знала, что вы еще и поэт. Но вот что вы мне скажите. Это все прекрасно, но ведь и наивно до кретинизма! Вы хоть знали, откуда деньги берутся?
Симагин слегка опешил от такого поворота. Потом улыбнулся.
– Знали. Из зарплаты.
Кира презрительно фыркнула.
– Знаете, Киронька, в то время шутили: наука – это удовлетворение личного любопытства за государственный счет.
– Вот и дошутились, – сказала Кира.
– Да, – медленно повторил Симагин, – вот и дошутились.