Очарован наповал
Шрифт:
К счастью, пять минут спустя Чарли встречает Дева у гостевого дома. В темно-синих шортах и серой, под цвет глаз, рубашке с коротким рукавом, он напоминает тупых студентов-мажоров, о которых Деву до сих пор снятся кошмары. Дев одалживает машину у Джулс, и они едут по улицам Пасадены в неловкой тишине. Дев возится с ресивером, пока не начинает звучать дебютный альбом Лиланда Барлоу, а Чарли нервно цепляется за поручень на дверце и правой ногой выжимает невидимую педаль тормоза каждый раз, когда Дев несется к
Ресторан «Можжевельники» пользуется популярностью у персонала «Долго и счастливо» из-за близости к съемочной площадке и бездонных коктейлей «мимоза». Когда Дев и Чарли заходят, открытая терраса набита битком: там компании ребят чуть за двадцать, в очередной раз буйно веселящиеся субботним вечером, и группы тридцатилетних с колясками, не желающие расставаться со старой жизнью. Дев любит шумную, солнечную толчею «Можжевельников». Хостес ведет их к крошечному угловому столику. Усаживаясь, они задевают другу друга коленями, и Чарли резко разворачивается в сторону, чтобы уйти от соприкосновения.
— Разве здесь не классно?
Чарли осторожно тянется за меню, его лицо снова искажает гримаса боли.
Дев не понимает, как такой привлекательный человек может делать со своим лицом такие непривлекательные вещи.
— Что случилось?
— М-м-м, ничего. Просто… Я веган и глютен не употребляю, — поясняет Чарли, продолжая хмуро созерцать одностраничное меню.
Чарли Уиншо — воплощение всего, что Дев старается избегать в личной жизни, а сейчас, на голодный желудок, общаться ним тяжело в принципе.
— Мы в Лос-Анджелесе. Уверен, в этом ресторане готовят что-то безглютеновое.
— Но здесь сплошные вафли и гренки.
— Не вижу проблемы.
Официант пробирается к их столику, равнодушно приветствует, листая блокнотик, наконец поднимает голову и утыкается взглядом в Чарли.
— Ой! — изумленно лепечет официант. Он не старше двадцати лет, вряд ли выписывает журнал Wired и не принадлежит к целевой аудитории «Долго и счастливо». «Я случайно поднял взгляд и увидел самого красивого человека на земле» — вот что означает его изумление. Такое же выражение Дев замечал на лицах двадцати девушек в первый вечер съемок.
— Что я могу для вас сделать? — выпаливает покрасневший официант. — То есть сделать вам? Нет, то есть принести вам? То есть…
Чарли ничего не замечает. Он заказывает чашку чая, фрукты, две вегетарианские сосиски. Дев заказывает яйцо бенедикт с крабом, порцию бекона, тост из кислого хлеба — он собирается накачать себя глютеном и побочными продуктами животноводства. Он старается не думать о конкурсантках, в выходной день наверняка смакующих коктейли в джакузи. Их наставником ему не быть.
— Ну, расскажи о себе, — нехотя пробует Дев.
Чарли изучает свою вилку.
— М-м-м, а что тебе хотелось бы знать?
— Например,
— Ну, видишь ли… Мы не близки, — с запинкой отвечает Чарли. — То есть я не близок. С другими членами семьи. Мы почти…
— Не общаетесь? — подсказывает Дев.
Чарли кашляет.
Возвращается официант с чаем и кофе.
— Простите, но не могли бы вы принести другую вилку? Эта грязная.
— Да, боже, да! Мне так жаль. Сейчас же этим займусь!
Тридцать секунд спустя официант приносит четыре разные вилки Чарли на выбор.
Дев делает медленный глубокий вдох и старается не забывать, что его задача — включать обаяние и очаровывать Чарли, чтобы тот играл по правилам шоу. Однако его голос звучит раздраженно.
— Видишь ли, задавать вопросы — традиционная часть любого свидания. Нужно же узнать друг друга лучше.
— Судя по моему небогатому опыту, женщины не слишком стремятся меня узнать.
— Меган, может, и не стремится, но продюсеры, вероятно, устроят так, чтобы следующее романтическое свидание у тебя было с Дафной, а она точно станет задавать тебе вопросы на личные темы.
За соседним столиком разражаются громким хохотом, и Чарли морщится.
— Я… Я не хочу говорить на личные темы.
Дев скрежещет зубами.
— Ясно. Тогда почему бы тебе не потренироваться, не задать какой-нибудь личный вопрос мне?
У Чарли аж челюсть отвисает.
— Какой, например?
— Я не знаю, Чарли! — Дев понимает, что вот-вот вспылит снова, понимает, что из-за этого Чарли замкнется пуще прежнего, но ничего поделать не может. Чем дальше отступает Чарли, тем сильнее рвется в атаку Дев. Вернуться бы в краткий период взаимопонимания, которого они достигли после того, как Чарли разбили лицо! Тогда Чарли позволил ему подержать холодный компресс и обнажил крохотный кусочек своей личности.
Официант приносит бранч с беспрецедентной для лос-анджелесского общепита скоростью, и Дев с Чарли оба радуются, что им есть чем занять свои руки и рты. Повисает мучительная тишина, Дев успевает смести четыре куска бекона, потом не выдерживает:
— Чарли, чего ты так боишься?
Дезинфицированной вилкой Чарли накалывает ломтик дыни, подносит ее к отрытому рту и задевает ею нижнюю губу. Из практических соображений остаток разговора Дев будет вести с левым ухом Чарли.
— О чем это ты?
Дев собирает кислым хлебом остатки голландского соуса.
— Почему ты не говоришь то, что думаешь?
— Я… Я частенько говорю… ну… не то, что нужно.
— Как это?
— Просто я… — Чарли машет левой рукой. — Я не отличаюсь красноречием и не умею четко выражать свои мысли. Люди вечно думают, что я странный, поэтому мне легче не говорить вовсе.