Очарованный кровью
Шрифт:
Кот попыталась вспомнить, нет ли в фургоне чего-то такого, что она могла бы использовать как оружие. Если бы только девочка смогла подать ей то, что нужно…
— Ариэль, — негромко позвала Кот.
При звуке ее голоса пес настороженно замер.
— Ариэль!
Но девушка не отзывалась.
Безнадежно. Чтобы Ариэль пришла к ней на помощь, придется потратить много времени на объяснения и уговоры, а доберман может напасть в любую минуту.
И тогда Кот может не повезти. Этот пес, наученный горьким опытом, не станет бросаться на нее с разбегу; он будет действовать осмотрительно и расчетливо — так, чтобы если уж упасть на землю, то только вместе с ней. И ей придется сражаться с ним голыми
Доберман остановился и, приподняв голову, уставился на нее, поводя боками.
Мысли Кот неслись галопом, сменяя одна другую с невероятной быстротой. Еще никогда в жизни она не соображала с такой скоростью и так четко.
Ей очень не хотелось выпускать врага из вида даже на долю секунды, но все же она рискнула бросить взгляд в люк.
Ариэль в коридоре не было. Она ушла вперед, как и было указано. Молодчина.
Пес перестал хрипеть и фыркать и стоял на крыше напряженный, внимательный. Уши его дрогнули и, отклонившись назад, прижались к узкому черепу.
— Чтоб ты сдох! — крикнула Кот, бросаясь в люк. Прокушенная нога взорвалась болью.
Лесенка-приступка, которую она опрокинула шваброй, валялась у самой двери спальни. Кот схватила ее и, напрягая все силы, потащила вперед. По жестяной крыше фургона прогремели шаги добермана.
По пути Кот подхватила с пола молоток и заткнула его за пояс джинсов. Стальная головка инструмента холодили ей живот даже сквозь свитер.
На фоне луны в квадрате люка появился силуэт пса.
Взявшись за металлическую трубу, служившую спинкой, когда лесенка использовалась в качестве походного стула, Кот подняла ее повыше и отступила к двери душевой, только сейчас осознав, насколько низок и тесен коридор. Здесь не было достаточно свободного пространства, чтобы воспользоваться железной лесенкой как дубиной, но все же она могла пригодиться. Кот подняла ее к груди и держала перед собой, словно дрессировщик львов — тумбу.
— Ну, иди же сюда, сволочь, — сказала она доберману, который грозной тенью маячил наверху, и с отвращением отметила, что ее голос дрожит. — Спускайся сюда.
Пес замер на краю люка и опустил голову вниз.
Кот не осмеливалась обернуться. Как только она повернется спиной, тварь сразу бросится.
Тогда она сердито повысила голос, стараясь раздразнить собаку и заставить ее атаковать.
— Ну, иди же сюда! Чего ждешь? Чего ты испугался, цыпленочек?
Доберман зарычал.
— Ну спускайся же, спускайся, ты, дерьмо собачье! Иди сюда и получи свое! Ну?!!..
Доберман снова зарычал и прыгнул. Кот показалось, что он отскочил от пола как мячик, едва коснувшись лапами металлических плит, и вот он уже летит прямо на нее.
Но и Кот не собиралась только отбиваться. Занять оборонительную позицию означало приговорить себя к смерти. У нее был только один шанс, один маленький шанс.
Нападать. Действовать решительно и напористо. Добраться до врага прежде, чем он доберется до тебя.
И она ринулась вперед с лестницей наперевес.
Упрямо наклонив голову, она встретила летящий в воздухе живой снаряд ударом всех четырех ножек, словно это были шпаги или рога.
Доберман налетел на нее с такой силой, что Кот пошатнулась и еле устояла на ногах, но и пес отлетел от нее назад, громко скуля от боли. Очевидно, одна из ножек лестницы попала ему в глаз или в нос. Упав на пол, он покатился в дальний конец коридора.
Когда пес вскочил, Кот показалось, что он нетвердо держится на ногах, однако раздумывать было некогда. Кот налетела на него как ураган, безжалостно тараня его железными ножками, опрокидывая, загоняя в угол так, чтобы доберман не сумел ни поднырнуть под лестницу и добраться до ее лодыжек, ни напасть на нее с фланга. Несмотря на свои ранения, пес был все еще быстр, гибок, как
Кот взмахнула молотком. Тяжелый инструмент опустился на голову добермана с характерным «пок» треснувшей кости, и пес взвизгнул. Кот снова опустила молоток на череп собаки, и зверь замолчал, неожиданно обмякнув.
Кот отступила на шаг назад.
Лестница выпала у нее из рук и, клацнув, упала на пол.
Доберман все еще дышал, издавая жалобные носовые звуки. Потом он попытался подняться.
Кот взмахнула молотком в третий раз. Этого оказалось достаточно.
Судорожно втягивая воздух и обливаясь холодным потом, Кот уронила молоток и, спотыкаясь, побрела в ванную комнатку. Там ее вырвало кофейным кексом.
Она не чувствовала себя победительницей.
За все свои двадцать шесть лет Кот не лишила жизни ни одно живое существо, которое было бы больше жука-пальметто — до сегодняшнего дня. Правда, она убила, защищаясь, но от этого ей было нисколько не легче.
Несмотря на то, что времени оставалось все меньше и меньше, Кот задержалась у раковины, чтобы плеснуть в лицо холодной воды и прополоскать рот. Лицо, отразившееся в зеркале над умывальником, испугало ее. Оно было так не похоже на знакомое отражение — все в синяках, в засохшей крови; под запавшими глазами залегли черные круги; грязные волосы свалялись, а взгляд блуждал, словно у безумной.
В каком-то смысле она, действительно, сошла с ума. Она обезумела от любви к свободе, от непреодолимого стремления к ней. К свободе от Вехса и независимости от собственной матери. К свободе от прошлого. К свободе от своего дурацкого желания всех понять и во всем разобраться. Она сошла с ума от желания спасти Ариэль, совершить что-то такое, что не имело бы никакого отношения к ее собственному стремлению выжить во что бы то ни стало.
Ариэль сидела на диванчике в маленьком холле и, обхватив себя руками за плечи, раскачивалась взад и вперед, но больше не молчала. Ритмичный, жалобный стон — вот каким был первый звук, который Кот услышала от Ариэль, с тех пор как увидела ее сквозь глазок обитой винилом двери.
— Все хорошо, родная, — сказала Кот. — Теперь все будет хорошо. Не плачь. Вот увидишь, мы выкарабкаемся.
Ариэль продолжала стонать, явно не слыша утешения. Кот заставила ее подняться и, усадив на пассажирское сиденье, застегнула ремни безопасности.
— Мы уезжаем, малышка. Все кончилось.
С этими словами она села в кресло водителя. Двигатель работал ровно и ничуть не перегрелся. Приборы показывали, что бак полон, а давление масла в норме. Тревожные индикаторы не горели.