Очаровательная плутовка
Шрифт:
— Нет, уверяю тебя! — Алина беззаботно улыбнулась. Голос девушки даже в ее собственных ушах прозвучал фальшиво. — После нескольких безрезультатных попыток, когда я появлялась в редакциях в моих обычных лохмотьях, решила попробовать хоть один раз предстать в образе светской дамы.
Моника покачала головой.
— По тому, как ты выглядишь, может идти речь только о том, что ты добиваешься работы в качестве участника похоронных церемоний, но не сотрудника редакции.
Алина еле сдержала резкий ответ. Ну почему осуждают ее гардероб? Или смотрят на нее, как на марсианку? Искоса оглядевшись, девушка убедилась в том, что любопытство посетителей кафе вроде
— Ах, Моника! — Алина сделала вид, будто ей только что пришла в голову идея. — Как ты отнесешься к тому, чтобы пойти вместе на твои ближайшие переговоры в газете? Может быть, мы достигнем большего как команда… или, по крайней мере, одна из нас получит работу.
Сработало незамедлительно.
Бросив на Алину испуганный взгляд («Хочешь отбить у меня работу?»), Моника сразу заторопилась и жестом подозвала к столу кельнершу.
— Мне жаль, но я должна срочно бежать. Время! Всего хорошего, Алина!
— Всего хорошего, удачи тебе, — пробормотала Алина и кивнула Монике, которая, хоть и очень спешила, но все же, повернувшись в дверях, махнула рукой. — Все, ушла!
Алина расплатилась и, уже собираясь встать, еще раз окинула взглядом посетителей кафе. В сущности, очень интересные, выразительные типы. Старая женщина с бигуди в волосах и в косынке, старик с таксой на коленях, пожилой джентльмен, играющий сам с собой в шахматы. Алина достала из папки блокнот и стала делать наброски. Это занятие настолько ее увлекло, что, лишь когда у столика внезапно появилась кельнерша и спросила, не хочет ли она еще чего-нибудь, Алина заметила, что прошел уже час. Пробормотав что-то типа «слишком поздно», она собрала свои вещи, вышла из кафе и пересекла улицу так быстро, как только позволили ее шпильки.
Холл в подъезде был выполнен в роскошном современном стиле и очень ухожен. Бдительной консьержки на месте не оказалось. Лифт работал до восьмого этажа. Словом, предзнаменования благоприятные.
«Все остальное сложится так же хорошо, — убеждала себя Алина. — Нет причин для волнения. Я объясню господину Делагриве, о чем идет речь, покажу ему мои работы и возьму его штурмом. Это так просто…»
К сожалению, все оказалось не так просто. Поездка в старом медленном лифте дала Алине достаточно времени для размышлений, а ее волнение росло с каждой секундой. Определенно, такого выдающегося карикатуриста, как Маттей Делагриве, каждый год осаждали выпускники Академии художеств, как будто он обязан был всем им протежировать. Естественно, Делагриве отказывает в просьбах. Следовательно, она должна обрушиться на него таким образом, чтобы не попасть в число отвергнутых.
На пятом этаже Алина решила: как только Маттей Делагриве откроет ей дверь, она ворвется в его пентхаус, выхватит из своей папки эскизы и разбросает их по полу, а Делагриве после первого же взгляда настолько понравятся ее работы, что он сразу решит оказать ей протекцию.
На шестом этаже Алине пришло на ум, что такая выдающаяся личность, как Делагриве, определенно приоткроет сначала дверь только на дверную цепочку, дабы убедиться, что его не ждет нежелательный сюрприз. Жаждущие выдвинуться выпускники Академии художеств наверняка принадлежат к этим самым нежелательным сюрпризам. Значит, Алина должна сделать или сказать что-то такое, после чего он широко
На седьмом этаже девушка мысленно проговорила слова, которые должны были подействовать безотказно: «Как только вы увидите мои работы, господин Делагриве, вы поймете, что я гений…» Нет, это плохо. Фраза чересчур длинная, и хозяин, вероятно, захлопнет дверь после первых трех-четырех слов. Она должна крикнуть: «Я — гений» и вставить ногу в дверь. Очевидно, это нетрудно сделать в прочной спортивной обуви. А в этих изящных лодочках на высоких каблуках Делагриве, захлопывая дверь, может сильно защемить ей ногу, так что потом она будет долго хромать.
Лифт остановился на восьмом этаже, и Алина вышла из него в полном унынии. Ей оставалась только одна возможность, а именно: сразу же, как только откроется дверь пентхауса, распахнуть свой элегантный жакет и показать, что она не носит под ним ничего, кроме кожи. Тогда Маттей Делагриве, вероятно, и не захлопнет дверь. Однако эта возможность была отброшена, так как Алина не хотела строить свою карьеру на сексе. Очевидно, надо положиться на вдохновение, которое обычно приходит в самый последний момент. До сих пор импровизация была ее сильной стороной. Алина бросила по сторонам быстрый взгляд, чтобы сориентироваться. По левую руку находилось несколько дверей, которым, по наитию, она не уделила внимания. По правую сторону коридора имелась только одна дверь, единственная без таблички с фамилией. Алина, подумав, пришла к выводу, что именно за этой дверью находится пентхаус выдающегося Маттея Делагриве, и мысленно похвалила себя за способность дедуктивно мыслить, которой позавидовал бы любой детектив.
Целеустремленно зашагала она к этой единственной двери, позвонила и сразу почувствовала то, что всегда чувствовала, когда безумно волновалась… Ей срочно нужно было в туалет. Даже очень срочно. Алина снова позвонила, на этот раз более настойчиво.
Ну, чудесно! Теперь сценарий будет таким. Господин Делагриве приоткроет дверь, защищенную цепочкой, а Алина крикнет ему: «Пожалуйста, пожалуйста, пустите меня быстрее в туалет!» После этого он снимет дверную цепочку и впустит Алину в дом. Она ринется в туалет, по ходу вручив смущенному хозяину папку со своими работами… Что ж, не совсем безумное начало!
Внутренне дрожа, Алина уставилась на дверь, за которой услышала лишь свой пронзительный звонок — больше ничего. Сохранялась мертвая тишина. Никакого движения… И вместе с осознанием того, что, очевидно, Маттея Делагриве не было дома, в Алине стихал и сигнал ее организма на волнения. Поскольку таковых уже больше не наблюдалось.
Глубоко разочарованная, Алина отошла на пару шагов от двери. Она рассчитывала на все, что угодно, но только не на отсутствие хозяина. Освободившись от иллюзий и чувствуя себя побежденной, девушка уже хотела возвратиться к лифту, как вдруг заметила очень старого лысого, пузатого мужчину. Он стоял в одной из дверей на другом конце коридора и, дружелюбно улыбаясь, манил Алину к себе.
— Вы к господину Делагриве? — спросил он хриплым голосом, который звучал так, словно звук проходил между двумя слоями наждачной бумаги. — К Делагриве, карикатуристу? — Старик оглядывал Алину с головы до ног.
Она кивнула и внимательно рассмотрела мужчину. Он оказался не просто старым, а буквально древним стариком, лет так около девяноста. И излучал такую доброжелательность, что Алина спокойно прошла мимо него в квартиру в ответ на его приглашающий жест.
— Господин Делагриве у вас? — спросила она, пока старик закрывал дверь.