Очаровательная плутовка
Шрифт:
— Сколько этого эликсира у вас в доме? — деловито спросила она.
— Три бутылки…
— Хватит, — пробормотала Алина, взяла рюмку и выпила до дна. — Прежде всего…
7
Пробудиться Алину заставил болезненный стон, и ей потребовалось немало времени, чтобы понять, кто же это так ужасно стонет. Оказалось, стонала она сама…
Не сразу девушка нашла причину этого страшного стона. Сначала в голове был полный сумбур, но постепенно что-то стало проясняться.
Прошло еще несколько секунд, пока Алина не осознала причины своего плачевного состояния. Результат ошеломил ее. Похмелье — от коньяка, который они выпили вчера с Руудом Хуттманом, правда, не все три бутылки, имевшиеся в доме, но, очевидно, все же достаточно.
А душевная боль… Маттей! Он грубо выбросил ее из своего ателье, из своей жизни и своей постели. Со скандалом, не дав ей ни малейшего шанса объясниться и не оставив ей никакой возможности продемонстрировать ему свой талант и тем самым успокоить его.
— Так плохо? — спросил чей-то голос, и сон мгновенно оборвался.
Алина приоткрыла глаза и сразу же зажмурила их. Боже мой, как за ночь постарел Маттей! Очевидно, он сильно раскаивался в своем отвратительном поведении…
— Алина, вы проснулись? Или ваш разум пострадал от коньячной оргии?
С тихим стоном выходила Алина из туманных химер своего тяжелого сна и мучительного похмелья. Когда она все же открыла глаза во второй раз, то с грустью поняла, что рядом стоял Рууд, а не постаревший Маттей. Хотя… сейчас она бы искренне пожелала Маттею — в отместку за его поведение — выглядеть таким же старым, как Рууд!!!
— Доброе утро! — В голосе Рууда смешались сочувствие, сожаление и призыв к энергичному пробуждению. Ему хотелось вселить бодрость в Алину и поднять ее с дивана, на котором она спала в его комнате.
— Да, утро едва ли доброе, — пробормотала Алина и со стоном прижала кончики пальцев к вискам. — Так я себя чувствовала только однажды, и было это в старших классах средней школы после двух бокалов земляничного шипучего вина…
— По какому же поводу вы напились тогда? — лукаво спросил Рууд. — Вероятно, празднуя потерю невинности?
Алина с трудом улыбнулась и снова застонала, когда боль острыми молоточками пронзила ей голову.
— Верно, причина была именно в этом! Люк Маскони, суператлет нашего английского курса, в которого были влюблены все наши девушки, после вечеринки отвез меня домой в автомобиле своего отца и поцеловал. Я была твердо убеждена, что при этом потеряла свою девственность. Следующий день был ужасным. Не только из-за выпитого шипучего вина, а в основном из-за того, что моя «лучшая подруга» Салли Маккой объяснила мне, что потребовалось бы значительно больше действий, чтобы покончить с моей невинностью.
— Вы упомянули старшие классы средней школы. Вы разве
— Один год по программе обмена школьниками…
— Расскажите. — Рууд помог ей сесть и с сожалением покачал головой, услышав жалобный стон Алины.
— Перестаньте, господин Хуттман, — тихо и умоляюще проговорила она. — Конечно, ваша тактика отвлекать хорошо известна, но сейчас она не подействует. Я не забуду ни моего похмелья, ни Маттея…
Не говоря ни слова, старик скрылся в кухне и через пять минут появился со стаканом в руке.
— Выпейте это одним глотком. Тогда вы освободитесь от коньячного похмелья. Что же касается Маттея… об этом позаботимся потом.
Алина закрыла глаза и глотнула обжигающую гадость с чувством полного презрения к смерти. С минуту она не могла перевести дыхания, и вдруг ей стало лучше. К ней сразу же вернулся ее обычный боевой дух.
— Я сейчас же вернусь к Маттею. Или ему уже стало стыдно и он примет меня с распростертыми объятиями, или я смогу убедить его, чтобы он выслушал и извинил меня за мою маленькую хитрость.
Рууд встал перед ней и с сомнением покачал головой.
— Мое любимое дитя, выбросьте это из головы! Когда Маттей откроет дверь и увидит вас в таком состоянии, он отпрянет с криком назад и свалится со своей галереи.
Наморщив лоб, Алина поднялась так быстро, как только позволяло ее пошатнувшееся здоровье, и прошла в ванную, которая оказалась не намного больше кухни. Там она посмотрела на себя в зеркало и со стоном опустилась на бак для белья.
— Ну, что я говорил? — спросил возникший в дверях Рууд. — Поезжайте домой, поспите часика два, примите душ и наведите красоту — и только тогда для верности позвоните Маттею. Думаю, что только завтра вы сможете выглядеть как надо.
— Перестаньте! — резко воскликнула Алина. — Все не так плохо! — Она сразу же расслабилась, услышав его смех, и с благодарностью кивнула. Рууду удалось вырвать ее из летаргического состояния. Увы, он не ошибался, говоря о ее виде. Вид был действительно отвратительный. В зеркале — и не только за счет холодного света лампы — виднелись заплывшие покрасневшие глаза с мешками под ними. Кожа выглядела такой белой, как будто ее засыпало мукой, а о скорбных складках вокруг опущенных вниз губ вообще не приходилось говорить.
— Я вызову вам такси. — Рууд пошел к телефону и добавил: — Мы все же не хотим пугать вашим видом бедных пассажиров городских автобусов.
Алина брызнула на лицо холодной водой, немного приободрилась, но не стала выглядеть лучше, когда вернулась в комнату.
— Мне кажется, господин Хуттман, что в другое время я смогла бы оценить ваш острый язык за чашкой кофе.
— Как же я мог забыть! — Он хлопнул себя по лбу и показал на кухню. — Он давно там стоит. Нужно было только напомнить. Как вы считаете, меня можно извинить? Все-таки мой мозг так же стар, как и мое тело.