Очаровательная шпионка Марии Медичи или Альковная дипломатия

Малезье Кристиан

Мария Медичи благосклонно улыбнулась, и в этот момент за ее спиной раздался чей-то голос с явным итальянским акцентом:

– Я уже видел эти браслеты, кажется, монсеньор, их надевала ваша супруга, когда танцевала на балу с покойным королем Генрихом?

Де Конде сильно побледнел, потом побагровел и с ненавистью взглянул на говорившего. Но в черных, чуть навыкате глазах маршала д'Анкра, задавшего этот вопрос, нельзя было прочесть ничего кроме вежливого любопытства.

Королева поспешила замять бестактность и, натянуто

улыбнувшись, проговорила:

– Уверяю вас, господин д'Анкр, вы ошиблись!

Принц холодно поклонился. Придворные многозначительно переглянулись, понимая, что Конде никогда не простит этому выскочке-итальянцу намеков на свою бедность и легкомысленность юной супруги.

За принцем крови последовали герцоги Вандом, Буильон, Мэн, Невер, Гиз, Монморанси, Роган.

Мария Медичи, принимая подарки, милостиво улыбалась, и все же не могла не заметить презрительных взглядов этих вельмож, направленных в сторону красавца д'Анкра и его супруги Леоноры Галигай.

«Никогда эти мятежные вассалы и внебрачные дети моего дорогого супруга не дождутся, чтобы я удалила от двора своих преданных друзей,– мрачно думала королева.– Я заставлю этих высокомерных вельмож уважать королевскую волю!»

Позолоченные двери залы неожиданно распахнулись, рассыпая яркие блики, и на пороге появилась ослепительно красивая женщина в голубом платье со шлейфом из серебряной парчи. Ее черные, уложенные по последней моде волосы, подчеркивали благородную бледность лица; яркие синие глаза лукаво смотрели из-под длинных, пушистых ресниц.

– Мадемуазель Изабелла де Монтрей,– торжественно объявил камергер.

И вошедшая плавно заскользила по сверкающему паркету.

– Изабелла, дорогая, вы, как всегда, опаздываете.– Королева, благосклонно улыбаясь, протянула руку для поцелуя.

– О, Ваше Величество, простите меня! Экипаж сломался, и, чтобы добраться до Лувра, мне пришлось воспользоваться портшезом.

– Я подарю вам новый экипаж,– промолвила королева, раскрывая перламутровый футлярчик,– только не опаздывайте в следующий раз… О, какая прелесть, жемчужная диадема! Спасибо, дорогая, спасибо! Я хочу ее примерить.

Леонора Галигай вынырнула из-за спины своей повелительницы и принялась закреплять диадему на волосах королевы.

– Эта карлица слишком проворна,– насмешливо произнес Конде, глядя на Леонору.

– Она так же проворна, как и уродлива,– откликнулся де Сюлли.

– Но она молочная сестра Марии Медичи, господа. И королева, кажется, любит ее,– заметил д'Эпернон.

– Королева любит не ее, герцог, а ее супруга, это ничтожество Кончини, которого недавно стали величать маршалом д'Анкром,– возразил Конде и, поймав на себе острый и подозрительный взгляд Леоноры, зябко повел плечами.– Взгляните-ка на нее, господа. Это же настоящая ведьма! Ее давно пора отправить на костер вместе с муженьком!

Наконец Леоноре удалось закрепить диадему, и Мария

Медичи, величественно поднявшись, спросила:

– Как по-вашему, господа, жемчуг мне к лицу?

Придворные захлопали в ладоши.

– Очаровательно…

– Прелестно…

– Восхитительно!

Изабелла де Монтрей торжествующе улыбнулась и уже хотела было занять место среди придворных, как королева остановила ее.

– Нет, дорогая, ваше место подле меня!

Кончини мгновенно оказался рядом с де Монтрей. Королева сурово взглянула на него и проговорила полушепотом:

– А ваше место, д'Анкр, подле супруги.

Через некоторое время заиграла музыка, и бал в честь дня рождения королевы начался.

– Вы видели? Эта де Монтрей совсем недавно представлена ко двору, а ей уже оказывают такие почести!– заметила госпожа де Сюлли, танцуя с виконтом де Фонтраем.

– О, я понимаю королеву,– ответил де Фонт-рай, пожирая взглядом мадемуазель Изабеллу, танцевавшую с принцем Конде.– Эту женщину невозможно не боготворить!

– Она – единственная француженка, пользующаяся доверием Марии Медичи. Ведь Ее Величество окружают одни иностранцы. Королева не доверяет даже принцам крови. А эта де Монтрей не так уж знатна!

– У нее свое оружие – красота, а красота подчас важнее пышных титулов. Посмотрите на Кончини: у него нет ни знатного происхождения, ни ума, ни хороших манер, но именно он, а не принц Конде стоит подле трона королевы. Потому, что он красив!

– Да, он красавец-мужчина,– согласилась Анна,– и к тому же, говорят, в постели способен творить чудеса…

– О, Анна!– горячо прошептал де Фонтрай,– если бы вы только позволили мне доказать вам, что не только маршал может быть чудотворцем…

Но ловкая кокетка не дала своему кавалеру закончить это недвусмысленное предложение.

– Взгляните-ка, Шарль,– она указала перламутровым ноготком на молодого человека в запыленном дорожном костюме, осторожно пробирающегося между танцующими.– Не совсем подходящий наряд для Лувра!

– Да ведь это же де Ла-Гард!– Любезная улыбка исчезла с лица виконта.– Думаю, что кое-кому не мешает узнать о возвращении из Мадрида этого типа…

Между тем юноша, нисколько не помышляя об эффекте, вызванном его неожиданным появлением, приблизился к королеве и приветствовал ее учтивым и одновременно исполненным достоинства поклоном.

– Граф, я не ожидала так скоро вашего возвращения,– проговорила королева, тщетно пытаясь скрыть свое волнение.

– Моя миссия окончена, Ваше Величество,– проговорил юноша, протягивая королеве запечатанный пакет.

Королева взяла пакет в руки. Несколько секунд она колебалась, но потом решительным жестом вскрыла его и пробежала глазами письмо. Д'Анкр и Леонора Галигай, стоявшие рядом с королевой и имевшие возможность ознакомиться с содержанием письма, удовлетворенно переглянулись.