Очаровательные глазки. Обрученная со смертью
Шрифт:
— Она его очень любит, — подытожила Акулина, проводив взглядом непохожих друг на друга родственников, и принялась собирать посуду со стола.
— Души не чает! Как я в своем сыночке! Упокой, Господи, душу раба Твоего, и прости ему вся согрешения и даруй ему Царствие Небесное! — торопливо протараторила старушка и перекрестилась.
Некоторое время обе молчали, освобождая стол и перенося все на кухню. У Акулины было много вопросов, но задавать их она не решалась. На ее счастье баба Аксинья сама заговорила первая:
— Тебе, наверное, интересно, почему они так непохожи?
Акулина пожала плечами, не желая выдавать свое любопытство,
— Жаль, я не помню своих родителей… Может, и у меня мать — цыганка!..
Ее шутка не понравилась добродушной старушке, впервые в ее взгляде проскользнуло осуждение. Акулина спохватилась и торопливо попросила прощения за то, что взболтнула не подумавши.
— Знаете, что объединяет и похожих, и непохожих людей? — извинительным тоном произнесла девица.
— Что же?
— Любовь! Нет любви — нет смысла в жизни.
Акулина через силу улыбнулась и почему-то подумала о Василие. Сердце ее затосковало. Баба Аксинья активно закивала, ее взгляд вновь наполнился приятным теплом. Они перебрались на кухню, старушка принялась за мытье посуды, а девушка села рядом с полотенцем, помогая вытирать все, что покидало тазик.
— У этой цыганки очень тяжелая судьба, — выдохнула баба Аксинья. — Материнское сердце всегда болит за родных кровиночек… У тебя пока нет своих мальцов, но придет время и ты поймешь, что это значит: быть матерью. Шанита любит своего сына больше жизни!
Хозяйка квартиры начала свое повествование о красавице-цыганке, которая влюбилась в молодого барина, жившего в поместье неподалеку от места, где остановился их табор. Это была роковая любовь, сразившая обоих с первого взгляда. В сильных мужских руках молодая строптивая кобылка превращалась в податливую воркующую голубку. Ни ее, ни его родители, никогда не согласились бы на подобный союз, поэтому они встречались тайно посреди леса — там же где и случайно повстречались. Потерявшая голову девушка пошла дальше, чем позволяли приличия, отдавшись чувствам не только душой, но и телом. Она забеременела. Молодой барин пообещал жениться на ней, даже если его родитель будет противиться. Он был единственным сыном, поэтому надеялся умаслить своего старика и вымолить благословение. Влюбленные встречались в старой хижине в лесу и условились увидеться на следующий день, но молодой барин так и не явился. Прошло несколько дней, а от него не было ни весточки. Несчастная будущая мать была вынуждена рассказать обо всем своему отцу, однако пожилой цыган, чтящий традиции народа, не смог принять того, что его дочь спуталась с инаковерующим и ее со страшным позором изгнали из табора. Идти ей было некуда, и молодая цыганка отважилась явиться в поместье, надеясь, что возлюбленный сжалится над ней и будущим малышом. Однако ее ждал настоящий удар — молодого барина не было в живых с того самого дня, как он пообещал все рассказать отцу. Молодой мужчина так спешил домой, окрыленный счастьем, что случайно угодил в капкан в лесу и там же умер от потери крови и зубов диких зверей. Безутешный старик-отец принял брошенную всеми девушку, носящую под сердцем единственного внука. Когда родился младенец, радости пожилого владельца поместья не было предела — мальчик был копией молодого барина: белокурый и светлоглазый.
Когда малышу исполнился год, его забрали у матери и вверили в руки нянек. Цыганка снова оказалась на улице без средств к существованию. Она бродила по близлежащим деревням и зарабатывала гаданием, но иногда приходила к поместью
— Сашенькой его назвал дед — отец молодого барина. Имя она так и оставила, — заканчивала свое повествование старуха, — А раз мальчонка — Князев сын, она такую фамилию ему и дала.
— Саша Князев, — вторила Акулина задумчиво. — Неужели мальчик вспомнил ее после стольких лет?
— Конечно, он ведь память не терял! — прозвучал насмешливый голос Шаниты. Акулина вздрогнула, и чуть было не выронила тарелку из рук. Героиня истории стояла за ее спиной и хищно улыбалась.
— Что ж, теперь ты обо мне все знаешь, — произнесла цыганка серьезно. — Теперь моя очередь узнать тебя поближе!
— Но я ведь… совсем… ничего не помню! — заикаясь, пробормотала Акулина, уставившись на бабу Аксинью в надежде, что та отгонит надвигающуюся тучу. — Мне нечего вам рассказать!
— Ты молчи. Карты скажут! — зловеще произнесла Шанита. В это мгновение раздались раскаты грома, и напуганная лгунья уставилась на окно, в котором увидела почти черное небо. На дрожащих ногах Акулина направилась за цыганкой, мысленно читая «Отче наш», в надежде, что Бог не оставит ее.
Глава 9
Когда Господь хочет наказать — он лишает человека разума
Акулина не верила в бредни с карточными гаданиями, поэтому не опасалась самого сеанса, но ее настораживала внутренняя сила Шаниты, которая подавляла и пугала окружающих. Она робела в присутствии цыганки и чувствовала себя управляемой куклой в ее опытных руках.
Обе женщины вошли в специальную комнату, оборудованную для сеансов. Вдоль стен была драпировка из темной ткани, закрывающая и окно, посередине стоял стол с двумя стульями, освещаемый свечами.
— Сядь! — приказным тоном произнесла цыганка и указала на стул, находящийся ближе к выходу. Акулина безропотно села и замерла, с трепетом ожидая продолжения спектакля.
Из кармана своего халата Шанита достала колоду карт и велела гостье греть ее в руках, чтобы появилась связь, благодаря которой гадалка получит ответы на вопросы. Огонь свечей нервно выплясывал в такт быстро бьющемуся сердцу Акулины. Ее пальцы начали леденеть, а голова слегка закружилась.
— Какое твое последнее воспоминание? — полюбопытствовала цыганка. — Откуда ты шла?
— С вокзала, — лгала Акулина, не моргнув. — Что-то произошло в поезде, я вышла из вагона… Помню, как бродила по центру и потом начала терять сознание… оперлась на фонарный столб… А потом появился ваш чудесный сын, словно ангел с небес…
— Остановись! — усмехнулась цыганка и протянула руку, требуя колоду. Акулина покорно отдала карты. Шанита резко перегнулась через стол и выдернула волос из головы девушки, та вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли. Сжигая его над пламенем свечи, гадалка, что шептала на своем языке, а потом принялась за расклад. Долго цыганка вглядывалась в разложенные карты, затем вдруг подняла глаза и резко спросила: