Очень бешеным зомби простреливают мозг
Шрифт:
Жираф: Ах, да, совсем забыл, ты же небось неженка!
Жираф обтирает руку об штанину и протягивает Верблюду. Рукопожатие.
Жираф: Ну, че, доволен?
Верблюд: Угу! Теперь про Зомби!
Жираф: Живых трупов! Ты понял? Живых трупов!
И опять музыка. Жуткая, противная. И опять вылезают эти бешенные Зомби. Жираф и Верблюд расходятся в разные стороны. Идет игра в салочки, кто
Верблюд: Потом пришли они. Ну, Зомби эти.
Жираф: Живые трупы!
Верблюд: Поначалу их было двое. В городе подняли шумиху, поймали их, начали изучать. Затем пришли еще несколько. К этим отнеслись уже спокойнее. У нас же принято быть толерантным, никто не хочет, чтобы его обвинили в расизме. Тем более, что среди них были темнокожие. Вскоре уже никто не обращал внимания на то, что город кишит живыми трупами.
Жираф: Дошло даже до абсурда, люди стали с ними фотографироваться, подкармливать, предлагать работу.
Верблюд: Как и все новое, Зомби (переглядывается с Жирафом, тот явно недоволен) быстро прижились в нашем городе. Никого не беспокоило, откуда они пришли, чего хотят. Зомби пользовались нашей терпимостью. С каждым днем гостей становилось все больше.
Жираф: Да че, понятно откуда они пришли. Гребанные америкосы выслали, к нам все из запада и идет. Они же поиметь нас хотели. Думали, мы загнемся тут же. Думали, их дядюшка Сэм землю нашу русскую топтать будет! Фигушки вам! Сами загнулись, уроды звездополосатые! У них же ни в одном кино ни одного нормального русского нет, вечно дебилами нас изображают в какой-нибудь тупой шапке, да в окружении медведей. Они же реально верят, что у нас медведи по улицам разгуливают!
Верблюд: Уже считалось престижным иметь у себя в доме труп. Им ставили памятники, рисовали портреты, стали выбирать в депутаты. Казалось, что уже никто и не вспомнил бы, что были времена, когда в городе находились только живые люди.
Верблюд вытаскивает из кармана небольшой мячик, наклоняется и бросает. Мячик катится по полу. Зомби отшатываются от него в разные стороны, толкаются, падают, встают и направляются за мячиком. Кто-то хватает мячик, его тут же отнимают. Идет драка. Конечно, ведь мячик стоит того, чтобы за него дрались.
Жираф: А затем их вовсе не осталось. Ни одного! Живых людей, в смысле!
Верблюд: Но я, правда, тогда этого не знал.
Жираф: И я не знал. Проснулся утром.
Верблюд: И я проснулся у себя в кровати.
Жираф: Подошел к окну!
Верблюд: А я к телефону! Мне лень к окну идти было.
Жираф: Выглянул. А там эти твари и больше никого. Бешенные стали. Всех сожрали, гниды америкоские.
Верблюд: А я ему позвонил. Жив?
Жираф: Ха-ха, Верблюд, я живее всех живых! Думал, ты это уже выучил. Рад, что и ты дышишь и не гниешь, старина.
Верблюд:
Жираф: Черт! Верблюд, ты меня раскусил, придется теперь тебя укокошить.
Верблюд: А иначе никак нельзя?
Жираф: Нельзя, Верблюд, ты и сам это прекрасно знаешь. По всем законам драматургии я должен тебя расфигачить.
Верблюд: Дьявол, а я только завтра собрался в прачечную и в баню. Нужно попарить мою старенькую тетушку Джен. Может, перенесем эту неприятную процедуру на недельку, а?
Жираф: Ох, уж эта старушка Джен. Она по-прежнему ссытся в постель и ест рыбные пироги по четвергам?
Верблюд: А то, целую дюжину съедает за раз и делает такую лужу, какой можно напоить целые Багамские острова.
Жираф: Ты же знаешь, как я люблю эту дряхлую каргу.
Верблюд: Конечно, до сих пор удивляюсь, как ты на ней еще не женился.
Жираф: Ладно, Верблюд, хорош гнать. Выгляни в окно.
Верблюд: И я выглянул. И то, что увидел, не обрадовало меня. Вообще не обрадовало. На моей любимой лужайке была целая куча Зомби.
Один из зомби приносит мячик Верблюду, остальные стоят чуть позади. Верблюд берет мячик и сразу же бросает его. Зомби буквально бросаются за мячиком, но тот улетает далеко. Очень далеко, фиг знает куда.
Жираф: Живых трупов!
Верблюд: Куча живых трупов обгладывали моего школьного учителя географии.
Жираф: Ты любил географию?
Верблюд: Я терпеть не мог географию. Просто географ был премилый старикан, один из немногих, кто нравился мне на этой планете!
Жираф: Розовые сопли!
Верблюд: Да нет, серьезно! Жалко старикана. Он был добродушным и помешанным на своем предмете. Помню, как он брызгался слюной и даже кидался тряпкой, когда кто-нибудь из нас говорил, что столица Франции Милан, или что Корея находится в Европе, а мы специально доводили его, пока однажды ему это не надоело, и он не написал заявление об уходе.
Жираф: Ну-ну...
Верблюд: Теперь же от бывшей его стариковской привлекательности не осталось и следа. Лицо его было окровавлено и наполовину разодрано, на таком фоне белки его глаз выделялись, как пятна снега на поляне, распустившихся маков.
Жираф: Поэт Есенин, ты уже достал свою двустволочку?
Верблюд: Так вот же она, родимая! Теперь всем придется несладко и тебе, Жираф, в том числе.
Не найдя мячика, Зомби выстраиваются в шеренгу. Верблюд по очереди снайперскими выстрелами высаживает им мозги.
Жираф: Так сказал, ха-ха, так сказал, я чуть не поперхнулся! (Смеется).
Глядя на него, Верблюд тоже смеется. Зомби смеются. Выстрел. Падают. Снова смеются. Снова выстрел.