Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира

Соловьёва Яна

***

В кофейне было так же многолюдно, как и вчера. Бади галантно склонился и, взяв мою руку, перевернул её и прикоснулся мягкими губами к ладони. Лицу стало жарко, Иорвет приподнял бровь и направился к балкону, откуда нам махала руками Тэя.

— Я уж собиралась послать за тобой. Я подумала о твоём вопросе, — она насмешливо прищурилась: — И Бади спрашивал о тебе.

— Что ты решила? — я была невозмутима, как покойник.

— Я решила… — зерриканка сплела и сжала пальцы. — Моя мать всегда брала

всю ответственность на себя, никогда не сваливала на других. А сейчас ответственность за её жизнь на мне… Я не могу лишить её права выбора — жить или нет. И я хочу, чтобы она сделала этот выбор сама, будучи в сознании.

Мы с Иорветом склонили головы, а лицо Тэи вдруг скривилось, и на нём появилось беспомощное выражение, будто у ребенка, смотрящего на выпавший из рожка на асфальт шарик мороженого.

— Самое ужасное, что всё, что я сейчас сказала — это ложь, — её голос перешёл в шёпот. — Я просто хочу, чтобы она узнала меня… У меня дела, можете остаться тут!

Тэя вскочила и стремительно выбежала из кофейни. Бади, державший в руках поднос с тремя чашками кофе, удивлённо проводил её взглядом.

— Но как же кахве, госпожа! — простонал он.

— Я возьму его, Бади, твой кахве — лучший в этом мире! — лицо молодого зерриканца расцвело, а я почувствовала тычок локтем в бок. — Не окажешь ли честь, не присоединишься ли к нам?

— Я готов исполнить все капризы той, кто разделяет мою любовь к кахве, — он уселся на место Тэи и махнул кому-то в глубине кофейни.

В дверном проёме показался тот самый паренёк, что разравнивал граблями арену для боя, а я поняла, откуда мне знакомо лицо Бади.

— Мой брат быстро учится, — с гордостью продолжил он. — Брат рассказал мне о бое, в котором блистала моя госпожа. Я не мог оставить кахвехану, и моё сердце болит, что я этого не видел.

Моя ладонь снова очутилась в его тёплых руках, и он опять влажно поцеловал её. Я еле сдержалась, чтобы не вырвать руку и не вытереть о шорты. Столь недвусмысленные ухаживания выбивали из колеи. Может, какие-то очередные неведомые нам зерриканские обычаи позволяли флиртовать с замужней женщиной, да ещё и под боком не только живого, но и весьма угрюмого супруга? Мельком глянув на Иорвета, я всё-таки решила продолжить изображать Мата Хари. Нам нужны были сведения. Я обворожительно улыбнулась, потянулась к чашке. Кофе был великолепным.

— Эотэанерле высоко отзывалась о твоих талантах, — елейным голосом, вживаясь в роль знаменитой шпионки, сказала я. — О лучшем кахве, что ты готовишь, об этом месте.

Я величаво обвела рукой помещение. Глаза Бади полыхали.

— О том, что лучше тебя никто не знает, что происходит в городе.

— Госпожа слишком добра ко мне, — юноша для вида поступил взор. — Но мне и правда доводится слышать, о чём говорят люди.

Он взял чашечку Тэи, отпил

и вновь впился глазами в моё лицо.

— Эти зёрна выращены в оазисе Му-Ус, в тени акаций. Песок в почвах не даёт им вызревать слишком рано, им не суждено быстро и жадно выпить соки из плодородной земли, наглотаться вдоволь солнца. Они не спешат и вбирают благодать постепенно. И становятся истинно зрелыми.

— Весьма мудро для зёрен, — я бросила на Бади выразительный взгляд, а он смотрел на меня бездонными чёрными глазами.

— Так что хотела узнать моя госпожа? Я в твоём распоряжении.

— Нам… Мне надо узнать нечто, что произошло в Шале до того, как её захватили чародеи.

— Меня не было здесь, но люди до сих пор вспоминают те тёмные времена и жизнь, которая у них была до того и которую они потеряли.

Я кивнула.

— Если бы некто, кто пришёл с той стороны гор, хотел продать ценную, очень ценную вещь, кто бы мог это купить?

— Старик Мурбенья умер вскоре после освобождения касбы. Его антикварное дело захирело с тех пор, как закрыли перевал и караваны купцов почти перестали заглядывать к нам.

Видимо, на моём лице слишком явно отразилось разочарование, так как Бади испытующе посмотрел на меня.

— Выпей кахве, госпожа.

Я повиновалась, а Бади многозначительно показал Иорвету на нетронутую чашку, и тот поднёс её к губам, отхлебнул. Иорвет тоже вполне заслужил звание почётного шпиона — по напрягшимся челюстям я поняла, что не будь тут зрителей, лицо его перекосило бы от отвращения, но он стоически не подал вида. Бади едва заметно ухмыльнулся.

— Насколько ценна вещь этого человека, а главное, есть ли у неё история?

— Все его вещи имеют историю, — отчеканил Иорвет.

Моя правая рука снова оказалась в руках юноши, и он ласково разминал её, выводя круги большими пальцами по ладони.

— Только для тебя, моя госпожа… О таких вещах не принято распространяться, но ходили слухи. Местечковые легенды о ведьмах, госпожа, не знаю, стоит ли упоминать… — он колебался, и я слегка сжала пальцами его руку. — Это очень старый город. Шептались, что жила тут с начала времён одна такая ведьма, охочая до вещиц с историей. Но правда это или домыслы, не знаю, никто из тех, кто про неё рассказывал, сам её не видал.

Я мягко высвободила руку и взамен лучезарно улыбнулась.

— А как её найти, что говорят слухи?

— Где-то в старом городе, на рыночной площади. Дескать, кому надо, тот увидит дверь, на которую падёт тень молодого месяца. А больше ничего и не знаю.

Он опять попытался схватить мою руку, но тяжёлая ладонь Иорвета придавила её, не дав Бади даже шанса довершить начатое. Он с возмущением посмотрел на эльфа и схватил поднос:

— Я принесу моей госпоже ещё кахве. Самого лучшего!