Очень дорого сердцу
Шрифт:
Ба и дед, дождавшись моего пробуждения, расцеловали в обе щёки, тискали, охали, а некоторые, не будем показывать в сторону бабушки пальцем, даже слезу втихаря смахнули. Забравшись с ногами на табурет, я с удовольствием уминала на завтрак ещё горячие оладушки с яблочным повидлом:
— Ба, дед, вы не обидитесь, если сегодня вечером я отпраздную с Демидом и Ленкой, а с вами — в любой другой день?
— Ну, у нас с бабушкой и так каждый день праздник, — дед решил высказаться за обоих, — потому что ты с нами. Нам другого и не надо. Правда, Мария?
Бабушка лишь молча кивнула и погладила меня по плечу. А дед продолжил:
— Аля, ты поела? Пойдём, подарки ждут!
Подарочки! Кто же их не любит?! На «большой сюрприз» я не рассчитывала — лет с пятнадцати старики
— Что это?
— По большому счёту это даже не подарок, скорее возвращение законному владельцу, — старики переглянулись, враз став серьёзными. — Это ключи от квартиры… твоего отца. Вы жили там…
Дед не договорил, запнулся. А я, застыв маской «ожидание чуда», продолжала пялиться на него с выпученными глазами, не понимая, в каком месте нужно смеяться.
— И вот ещё. — Рядом с ключами дед выставил стопку с пачками денег, долларами, его руки заметно дрожали, от чего неровная башенка рассыпалась по столу. — Там… Сдавал я её все эти годы, чтобы пустой не стояла… а по весне ремонт затеял… освежил, так сказать. Ты, Алюшка с мебелью сама разберись…
Я откинулась в кресле, пытаясь таким образом отступить на шаг. Всё это выглядело как гротеск, заставляя меня ещё больше растеряться и усомниться в реальности происходящего. Смотрела на стариков непонимающе, лихорадочно пытаясь найти ответ на вопрос «Что, чёрт возьми, здесь происходит?!». Бабушка расценила мой ступор по-своему:
— Аля, если не хватит, ты говори, это ещё не все деньги.
— Да, внуч. Мы с бабушкой на себя ни копейки из тех денег не потратили. А потом люди умные подсказали, я доллары покупать стал. — Дед смотрел на меня довольный, гордился своей прозорливостью. — Сколько накопилось — всё твоё.
Радости не было, счастья тоже. Огорошена, растеряна — да. А ещё наружу рвалось «Почему?!». Всё своё детство, как только начала более-менее рассуждать о жизни, воспринимать тяжесть быта, понимала, что достаток нашей семьи невысок. Что есть пенсии стариков, что не бедствуем, но и шиковать не на что. Что все эти годы чувствовала себя если не обузой для них, то очень серьёзной «статьёй расхода». И на мечту о журналистике рукой махнула, потому что даже мысль не шевельнулась, что потянем платное обучение, и работать пошла, чтобы карманные деньги у них не брать. И теперь получается… Почему раньше не сказали? Не доверяли? Думали, промотаю?.. Чувствовала, как начало потряхивать, да ещё эти взгляды деда и ба выжидающие, ждущие реакции моей, радости. И как быть, если нет её, радости этой, разочарование только, да волной поднимающееся чувство несправедливости? Отдышалась, собираясь с мыслями, понимая, что разборки сейчас ни к чему, остыть надо, обдумать. На холодную голову с дедом переговорить, не сегодня.
— Вы не думайте, что я не рада, — наконец выдала я, — огорошили вы меня, в себя прийти не могу. — Подалась вперёд, стала трясущимися руками собирать деньги обратно в стопку, машинально считая пачки. — И что, прям жить там могу?
— Ну, — переглянулась с дедом, теперь говорила бабушка, — можешь, конечно. Только мы думали, ты с нами останешься, пока учёбу не закончишь… Да и вообще, можешь не спешить…
Я сгребла всё своё добро со стола в охапку и пошла к себе в комнату. Вывалила пачки денег и ключи на стол, рядом с коробкой от Motorola, которая до сих пор была не вскрыта. Села на стул, подпёрла руками голову и, глядя на всё это богатство, подумала: «И что мне со всем этим делать?»
Глава 7
И тут мне захотелось праздника. Вскрыла, наконец, коробку, выуживая на свет Божий блестящую матовым серебром «раскладушку», легко помещающуюся в моей ладони. Из ближайшей пачки денег на глаз, не считая, вытащила двумя пальцами щепотку сотенных банкнот. Всё это и ключи от квартиры, теперь уже моей квартиры,
Для начала нужно было сделать одно дело, то есть два: поменять доллары на родные деревянные и купить, наконец, сим-карту. Справившись с первым в одном из ближайших банков и став счастливым обладателем внушительной пачки в количестве почти двадцать тысяч рублей[1], дрожащими пальцами трамбовала её в узкие отделения своего кошелька, не предназначенные судя по всему для таких сумм. Я не собиралась тратить их за раз, мне хотелось прочувствовать ощущение наличия внушительной суммы денег прямо сейчас и прямо у меня в кошельке, не задумываясь перед каждой покупкой хватит на неё денег или нет. Как это говорится: осознание грело душу.
В салоне сотовой связи консультант помог мне вставить сим-карту в телефон, в который я сразу принялась вбивать номера: Демида, домашний, Ленкин домашний и крёстного фея. Хоть Кулабухова и обошлась жестоко с визиткой, но номер Мелехова я запомнить успела. Четыре номера — и всё, только самые нужные.
В честь праздника решила себя побаловать вкусненьким — зашла в ресторан при гостинице, который считался одним из самых дорогих в городе. Администратор скептически осмотрел меня с ног до головы, но к столику проводил, мысленно решив, что заказать я смогу разве что стакан холодной минеральной воды. А я даже растерялась, рассматривая меню. И не потому, что цены шокировали, мне просто ничего из перечисленного не хотелось. Вот так всегда: имею возможность, но не имею желания…
— Что будете заказывать? — учтивый официант сверкал дежурной улыбкой, а в его глазах читалось: «Ну давай, удиви меня».
— Тёплый салат с телятиной и клюквенный морс.
Так и не поняла, удивила я его или нет, профессионал он был что надо. Я даже на чай ему оставила, когда отобедала. А вот лицо администратора выглядело совсем иначе, когда я уходила:
— Будем рады видеть вас ещё! — заискивающе улыбаясь, расшаркивался он передо мной.
И это из-за одного салата? Или из-за того, что я всё-таки заказала еду и смогла расплатиться? Ну, да ладно. Всё возвращается на круги своя, и мне пора.
Я знала этот дом. Он стоял в центре, недалеко от городского парка. Сколько раз я проходила мимо, рассматривая высокие окна, белые гипсовые балясины балконов, контрастно выступающие на сером камне фасада. И ни разу во мне не шевельнулось воспоминание. Всё-таки слишком мала я была для этого. Да и сейчас, я думаю, ничего не всплывёт: и лет много прошло, и ремонт свежий, дедом организованный, скрыл все следы пребывания семьи Стрельцовых, даже если они оставались.
Нужная мне квартира нашлась на шестом, предпоследнем этаже. Связка ключей в руке вмиг стала тяжёлой. Потопталась пару минут перед дверью, с полотна которой ещё не был снят защитный слой, не решаясь открыть, а сердце само по себе начало колотиться. Замок провернулся бесшумно, сделала вдох и решительный шаг вперёд, то есть внутрь. Смотрела перед собой и глазам не верила, словно в сон попала, тот самый, мой, странный. Длинный коридор и двери с правой стороны были открыты, впуская солнечный свет. Только их не четыре, а две, обе — в жилые комнаты, ещё одна — напротив входа. Вошла в неё и попала во второй коридор, шире, но меньше первого, из него ещё три двери на каждой стене. Слева, в нише стоял огромный угловой шкаф, точнее стеллаж, заставленный книгами и завешанный огромным, собирающимся в объёмные складки куском прозрачного целлофана. Потянула было снять, но так и не решилась. Не было у меня ещё ощущения, что моё, что хозяйка. Дали поиграться, а вдруг завтра возвращать? Бродила по квартире, заглядывая по очереди во все комнаты, которые из-за пустоты и высоких потолков казались больше, отзываясь на моё присутствие эхом от шагов. Единственной более-менее пригодной для существования комнатой выглядела кухня — рабочая зона оборудована от (все виды шкафов) и до (полный набор бытовой техники), зато не было обеденного стола и стульев. А ещё я пояла, что хочу отпраздновать свой день рождения здесь, в квартире, где были счастливы мои родители…