Очень древнее зло
Шрифт:
– Давай, давай… он долго не удержит…
– Кровью?
– Только крови нам тут не хватало… он же не тварь какая, а человек.
– Не похоже. Глаза вон… светятся.
Слова проходят сквозь Ричарда, почти не задевая. Только тьма вздыхает горестно-горестно. Ей всех жаль. И людей. И чудовищ. Она, если подумать, вовсе не делает разницы.
Да и есть ли та разница?
Главное, корабль идет.
К берегу.
И тьма, повинуясь желанию Ричарда, а она рада ему, безумно рада, потому что и тьме надоедает одиночество, осторожно
Так.
И… и дальше. Туда, где сияет северная звезда.
Держать… силы ушли. И вернулись. Тьма сама делится. Если Ричард готов принять. А он принимает. Он знает, что нельзя впускать тьму в себя, что это опасно, что она никогда-то не оставит то, чего коснулась единожды. И это значит, что он обречен.
Жаль.
Себя. И тьму тоже. Она ведь не специально. Она… она устала. Да. Корабль содрогнулся и Ричард мысленно проклял себя. Нельзя отвлекаться. О том, что он обречен, он подумает позже. А пока… пока надо держать. Тьму. И корабль.
Проход.
– Давай… почти уже… вон, видишь?
– Хрень какая-то…
– Да не хрень, а остатки старого порта…
– А что за…
– Статуи!
– На кой ляд в порту статуи?
Ричард тоже хотел бы знать. И тьма готова ответить. Она знает, если не все, то очень многое. И помнит. Она с памятью обращается куда бережнее Ричарда. И пожелай тот… он не желает.
Пещера.
И топчан. Шкура медведя на полу. И на стене – еще одна. Здесь много шкур и от них пахнет.
– Ты как, малыш? – рука у неживого ледяная. – Меня узнал? Нет? Ничего. На вот. Поешь. Тебе полезно. Ложечку…
Густое тягучее варево. И кислый хлеб. Где Ксандр его брал? Так ли важно. Главное, что он заставлял Ричарда пить это варево. Или скорее просто не позволял забыть о еде.
– Вот так, жуй… потихоньку. Ничего. Все как-нибудь… не замерз тут? На вот, накройся. На меня не смотри. Я уже мертвый. Мертвым холод не страшен.
– А что… – собственный голос похож на шелест. – Что страшно?
– Безумие, – неживой смотрит с кривоватой усмешкой. – И живые. Впрочем… не только мертвым надо этого бояться.
Знал ли он?
Знал, знал… тьма вдруг поняла, что скоро придется расстаться. И заволновалась.
– Я вернусь, – пообещал Ричард. И тьма вздохнула. А потом корабль заскрежетал. И звук получился на редкость мерзким. От него Ричард и вздрогнул. И скривился.
И пришел в себя.
Кровь по прежнему текла. Из носа. На палубу. Кап-кап… неужели никто не слышит? Или этого звука не существует? Или он существует, но исключительно в воображении Ричарда? Как понять?
Надо ли?
Он зажал нос пальцами.
Кап…
Отца злило это.
Нет, не это… он тоже что-то знал. И наврал. Там, в дневнике. Снова. Все лгут, выходит… интересно, хоть кто-нибудь…
Демоница.
– Живой? – его развернули и встряхнули. – Ну-ка, что видишь?
– Фигу, –
– Вот, значит, все в порядке, – Лассар ободряюще похлопал по плечу. И только Светозарный, свет которого теперь спрятался, помог Ричарду устоять на ногах. – Ты погляди, какая красота-то!
И будь живым, вдохнул бы полной грудью.
– Знаете, – заметил Артан с легким упреком. – Лично у меня другие представления о прекрасном.
– Да что ты понимаешь, – отмахнулся Командор. – Ты просто не видел, каким оно было…
Не видел.
И Ричард не видел.
А тьма… тьма видела. И потому отползала, освобождая черную-черную воду. Зыбкою тропинкой протянулась нить лунного света. Она легла, скользнув меж черных скал и остатков статуй, что выглядывали из воды. Огромные головы их белые казались почти живыми. И Ричард не мог отделаться от ощущения, что эти вот мужчины, и женщины, одинаково прекрасные и величественные, сейчас возьмут и оживут.
Осколками зубов выглядывали колонны.
Высилась белым треугольником крыша какого-то здания, некогда украшенная статуей, но теперь от той остались лишь уродливые обломки.
Главное, тихо.
Слишком уж тихо.
Отстал водяной народ, не рискнув коснуться тьмы. Даже они боятся, а люди вот… Ричард шмыгнул носом и потрогал переносицу. Кажется, кровь остановилась.
Хорошо.
В таком месте не стоит дразнить.
– Сейчас попробуем подойти от туда, – дэр Гроббе оглядывался. На лице его застыла маска абсолютной сосредоточенности. – Надо ближе к берегу бы… тут хрен знает, что может быть.
И словно отзываясь на слова, в черной толще воды мелькнула черная же тень.
– Не нравится мне здесь…
– Когда-то давно отсюда приходило солнце, – Лассар смотрел на город. Но… видел ли? А если и видел, то что? Мертвые развалины, страшные в своей пустоте? Или великий древний город, который готовится возродиться?
Вот уж не было печали.
– Гот-вь…
Донеслось откуда-то с кормы.
– Кошками зацепимся, – пояснил дэр Гроббе. – Паруса тут не поставишь, да и вовсе… «Магда» – кораблик хороший, да не для таких мест.
Он огляделся и в глазах мелькнуло что-то этакое.
Как тень на воде.
Правда, сколько Ричард в воду не вглядывался, больше ничего не увидел.
Заскрежетали лебедки. И массивный шлюп пополз вверх. От мысли, что придется с одного кораблика пересаживаться в другой, еще более ненадежный с виду, подурнело. Вот шлюп коснулся воды. Раздался тихий всплеск… и снова тишина.
Тьма любезно держится в стороне.
Она гладит влажные гривы рифов, она укрывает воду. И немного – небо. Она расползается рыхлыми пустыми облаками, сквозь которые угадываются остатки древних то ли статуй, то ли домов.