Очень храбрый человек

Пенни Луиза

Трейси явно пытался запудрить ему мозги. Отрицая убийство и кремацию женщины и ее нерожденного ребенка не из-за ужаса преступления, а из-за его трудоемкости.

– Послушайте, – сказал Трейси, следуя за Гамашем в кухню, – наш брак не ахти что, но она занималась своими делами, а я – своими. Зачем мне ее убивать?

– А зачем вам убивать собаку? – Гамаш показал на пса, который по-прежнему лежал у теплой плиты.

– Затем, что от него больше никакого прока. Охотиться не способен, дом охранять

не способен. Только ест и срет. Куплю новую собаку. Получше.

– Может, вы поэтому и жену убили, – сказал Гамаш. – Чтобы завести новую.

– Да зачем убивать-то? Я бы просто выгнал ее.

– Потому что она пошла бы в суд и отсудила у вас половину собственности, – ответил Гамаш.

– А, ну да, – кивнул Трейси. – Веская причина.

Это было, конечно, не признание, но очень близко к тем признаниям, какие доводилось слышать главе отдела по расследованию убийств.

Трейси посмотрел на собаку:

– Это не мой пес, а ее. С ней пришел, с ней и уйдет. Чем скорее, тем лучше.

Он выставил вперед руку, делая вид, что стреляет. Дворняга с трудом поднялась на ноги, шагнула к Трейси и лизнула палец, нажимающий на спусковой крючок.

Они ничего не нашли. После совещания с местными агентами было решено, что они сделали все от них зависящее. Настало время уезжать.

– Что нам делать дальше? – спросил агент Камерон, когда все трое надели куртки и ботинки.

Они вышли на крыльцо и огляделись: вокруг были акры и акры, мили и мили леса. Они посмотрели на осликов в поле. Ослики терпеливо наблюдали за ними.

И тут они снова услышали рев реки Белла-Белла, доносившийся до них из глубины леса.

Казалось, он стал громче. Ближе.

– Первым делом нужно объявить о пропаже Вивьен Годен, – сказал Гамаш. – А потом посетить ее отца.

На ступеньки крыльца упала большая капля. Еще одна.

Гамаш взглянул на небо. Стояла середина дня, но тучи были такие плотные, а солнце такое неясное, что было похоже на сумерки. Или на затмение солнца.

Гамаш сунул руку в карман, но вспомнил, что здесь нет сигнала.

– Вы можете подвезти нас до наших машин? – спросил Гамаш у женщины-агента.

– Безусловно, сэр. Я видела их, когда мы ехали сюда. Они стоят там, ниже.

– Верно. А вам как удалось подняться?

– Мы не поднимались. Мы свернули на окружную дорогу и выехали на ферму сверху, с другой стороны.

Она снова посмотрела на одежду старшего инспектора. Он и его спутники выглядели так, будто добирались до этого ужасного места, карабкаясь по склону на четвереньках.

Практически так оно и было.

– У вас есть рация в машине? – спросил Гамаш.

– Да, сэр. У нас у всех есть рации на тот случай, если сотовый сигнал не проходит.

– Хорошо. –

Гамаш повернулся к Карлу Трейси, который только что вышел на крыльцо. Старая собака шла с ним рядом. – Мы свяжемся с вами, когда у нас появятся новые вопросы.

– Он сделал это, да? – спросила агент Клутье на пути к полицейской машине. – Убил ее?

Гамаш ничего не ответил, но вид у него был мрачный.

Подойдя к машине, он наклонился к окну, снял микрофон с рации, назвал себя и попросил соединить его со старшим инспектором Бовуаром.

Пока он ждал ответа, дождь усилился. Трейси ушел в дом, но вскоре появился с ружьем.

– Он владеет оружием на законных основаниях? – спросил Гамаш. – Разрешение есть?

– К сожалению, есть, – ответил Камерон. – Он никогда не был под судом, так что изъять ружье мы не могли. Другого оружия у него не найдено.

Гамаш покачал головой. Канадское законодательство, регулирующее владение оружием, при всей своей строгости нуждалось в ужесточении. Вот человек, о котором известно, что он избивает жену, и этому человеку позволено владеть оружием?

– Вы его проверяли? Есть следы недавних выстрелов?

– Проверяли, но в последнее время из него не стреляли.

Гамаш заглянул в глаза собаке и понял, что через какое-то время состояние ружья изменится.

– Наконец-то, – раздался голос Бовуара из крохотного громкоговорителя. – Вы получили мои сообщения?

– Нет, к нам сигнал не приходит. Что за сообщения?

– Объявлено чрезвычайное положение. Отпуска отменены. Угроза наводнения по всей провинции. Все довольно плохо.

– Плотины?

– В опасные места отправлены инженеры-гидрологи для оценки ситуации на месте.

Если дамбы прорвет…

Но Гамаш этого не сказал. Все знали, что случится, если прорвет огромные плотины электростанций в заливе Джеймс.

Однако были и другие места потенциальных катастроф.

– Где самое сильное затопление?

Пока Бовуар перечислял названия, Гамаш представлял себе карту Квебека и видел опасные точки. Там, где реки вливались в более широкие реки. Естественно, в таких местах стояли малые и большие города. На пересечении важнейших водных путей.

– А Святой Лаврентий? – спросил Гамаш и затаил дыхание.

В глубине души он уже знал ответ. За несколько часов до этого он собственными глазами видел, как накапливается лед на Лаврентии, и пытался сообщить об этом.

Бовуар быстро и лаконично описал затронутые районы. Закончил самым угрожаемым:

– Монреаль.

– Монреаль, – повторил Гамаш.

– Я пытался до вас дозвониться. Здесь назначено совещание. Начало через полчаса. Когда вы сможете вернуться?

Гамаш посмотрел на часы: