Очень плохой профессор
Шрифт:
Но отступать было некуда, и перед ним уже темнела нужная дверь. Профессор занес кулак, чтобы постучать, и в это время она отворилась. Мужчина с трудом протолкнул в пересохшее горло слюну и сглотнул. Получилось неприлично громко. От одного невинного взгляда стоящей перед ним девушки к Озерову триумфально вернулась эрекция.
— Входи…те… — Тихо произнесла Алексеева и отошла вглубь коридора.
На ней была обтягивающая водолазка с высоким воротом, узкие голубые джинсы и серые носки с цветочками. Ее волосы были влажными и красиво завивались на самых
Озеров медленно вошел, закрыл за собой дверь и уставился на Ольгу. Она была прекрасна. Ему дико захотелось стащить с нее эти чертовы узкие джинсы.
— Не смотри на меня так, будто принимаешь экзамен. — Робко сказала Алексеева.
Ему нравилось ее смущение. Оно было жутко сексуальным. Даже несмотря на то, что вместе они сейчас выглядели со стороны, как овечка и волк.
— А как я смотрю?
— Свысока. — Хрипло ответила девушка, делая шаг назад. — Снимай обувь и проходи.
Озеров снял кроссовки. На самом деле, он предпочел бы снять сейчас с себя всё.
— Тебе так тоже идет. — Усмехнулась Ольга, обводя взглядом его свитер, джинсы и идеально белые носки.
Она убрала прядь волос и взглянула на него из-под опущенных ресниц. Его сердце дернулось и замерло. В этот момент профессор вынужден был признать, что попал, и теперь ему уже не выбраться из этой западни.
15
В джинсах и свитере Озеров казался девушке простым и каким-то даже земным. В этой одежде и со слегка взъерошенными волосами мужчина выглядел еще привлекательнее, чем она его запомнила. От строгого профессора оставался лишь взгляд: он смотрел на нее так, будто что-то хотел сказать, но почему-то не решался. И это придавало ей ненужной смелости: так и хотелось ввинтить в разговоре еще что-нибудь провокационное, вызывающее и посмотреть, как Матвей Павлович отреагирует.
— Проходи. — Кивнула она на гостиную.
Всё ее существо до сих пор сопротивлялось тому, чтобы называть его на «ты». Ольге всё время казалось, что вот-вот Озеров ее поправит, но этого не происходило. Он буравил ее внимательным взглядом и молчал. Единственное, что ее успокаивало, это то, что на дне его ярких зеленых глаз сейчас плескались желание и интерес. Профессор больше не смотрел на нее свысока, как в университете, а значит, всё шло как надо, ведь этот мужчина безумно нравился ей.
— У тебя уютно. — Хмыкнул Озеров, оглядывая небольшую гостиную.
Алексеева сразу поняла, о чем он. В тесной типовой однушке с пожелтевшими обоями и облупившимся потолком ее новая мебель смотрелась довольно нелепо.
— Я совсем недавно сюда переехала. — Девушка пожала плечами, пропуская его вперед. — Пришлось купить новую кровать, стол и кресло.
Мужчина прошел совсем рядом, и девушка окунулась в его запах. Что это было? Одеколон, туалетная вода, гель после
Матвей задумчиво провел ладонью по лакированной поверхности стола и хмыкнул:
— Вижу, ты не бедствуешь.
Ольга почувствовала, как ее щеки зарделись. Девушка никогда не кичилась тем, что ее семья была состоятельна. Она не покупала дизайнерские шмотки и сумочки за баснословные деньги, не щеголяла в шубах и не рассказывала одногруппницам о том, что может себе позволить автомобиль представительского класса или проживание в лучших отелях Европы хоть круглый год.
Алексеева предпочитала маскироваться под средний класс и скромно умалчивала о состоянии, которое оставил ей отец. Ольге хотелось, чтобы люди воспринимали ее такой, какая она есть, и не общались только ради предполагаемой выгоды.
А со столом вот просчиталась. Нужно было прикупить что-то простенькое в доступном магазине вроде Икеи, но она по привычке забежала в салон папиного старого приятеля, ткнула наугад в понравившиеся предметы мебели и, не задумываясь, расплатилась картой.
И, кажется, профессор был удивлен тем, что увидел.
— Наследство от отца. — С неловкостью в голосе пояснила Ольга. — Так… бизнес и кое-какие средства. Этим сейчас мать занимается…
— Понятно. — Его зеленые глаза печально блеснули. — Прости.
— Ничего. — Боясь, что мужчина сейчас подойдет к ней, она сложила руки на груди и нервно откашлялась. — Это было давно. Мне было десять, когда он умер.
Зачем она ему это рассказывала? Девушка прикусила язык, чувствуя, как неумолимо краснеет.
— Ты что-то готовишь? — Вдруг спросил мужчина.
— Боже, духовка! — Вдруг спохватилась Оля и метнулась на кухню.
Воздух в помещении уже заволакивало запахом гари. Первым делом она распахнула окно, затем повернула ручку плиты, схватила полотенце, открыла духовку, дернула на себя горячий лист, вытащила его и неуклюже бросила поверх плиты.
— Ай! — Принялась неловко трясти рукой от того, что немного обожгла кожу между пальцев.
— Дай, посмотрю. — Озеров напугал ее своим появлением.
Осторожно взял ладонь девушки в свою, наклонился, осмотрел и… подул. Она замерла. Кожу приятно обожгло его дыханием.
— Ничего страшного, даже следа не останется. — Проговорил он, не отпуская ее руки.
На коже слегка краснела небольшая полоска. Ерунда. Жгло немного, но девушка тут же забыла о боли — присутствие этого мужчины обжигало ее сильнее.
— Я еще не пользовалась этой штукой. — Объяснила она, бросая взгляд на духовку. — Думала, подогрею немного горячие бутерброды, сыр на них расплавится. — Ольга говорила так быстро, что едва не задыхалась. Ей ужасно не хотелось, чтобы Матвей отпускал ее руку. Для этого она готова была изображать больную ровно столько, сколько понадобится.
— Больно?
— Немного… — Девушка зажмурилась, всхлипнула и открыла глаза. Выдохнув, она снова опустила взгляд. — Почему ты сразу мне не признался?