Очень плохой профессор
Шрифт:
Ольга опять чувствовала себя провинившейся студенткой.
— Может, мне одиноко, и я в отчаянии? — Почти простонала она.
Ну, чего он медлил?! Для чего издевался над ней? Девушке больше не хотелось разговаривать, ей хотелось, чтобы он отнес ее на кровать и придавил тяжестью своего тела. Или лучше, чтобы небрежно разорвал на ней одежду, сорвал зубами трусики и…
— И всё? — С сомнением.
Оля не знала, как объяснить. Не знала, что еще сказать ему, чтобы рассеять его сомнения.
— Может, мне просто холодно… — Тихо проронила она.
— Я мог бы согреть тебя. — Озеров придвинулся невыносимо
От его аромата ее тело ослабело еще больше.
— Тогда сделай это. — Ее пальцы до боли впились в столешницу.
— Прямо здесь и сейчас? — Видимо, это был контрольный вопрос.
— Да. — Кротко и покорно.
Впервые в жизни они оба так отчаянно теряли голову.
— Назад дороги не будет. — Тяжело дыша, предупредил Матвей.
Его сильные пальцы легли на ее бедра, губы приблизились вплотную к ее губам.
— Я хочу тебя. — Подтвердила Ольга.
И только успела прикрыть глаза, как мужчина подхватил ее, словно пушинку, под бедра, и ловким движением усадил на стол. А в следующую секунду он припал к ее губам со страстным поцелуем.
16
Сначала это был почти невинный поцелуй, Озеров будто пробовал Ольгу на вкус: мягко прикасался, бережно надавливал, заставляя огонь в ее теле разгораться сильнее. А затем просунул язык меж ее губ — настойчиво, уверенно, превращая простое касание в настоящую бурю блаженства. И вот уже его губы раскрылись под ответным поцелуем девушки.
Ольга почему-то вызывала в нем какие-то не совсем правильные чувства. Профессор хотел не просто заниматься с ней сексом, он хотел сделать девушку своей. Обладать ею, никому не отдавать, не подпускать к ней других мужчин. Это желание было настолько сильным, что больше походило на одержимость.
Очень быстро их поцелуй превратился в жаркую схватку, в которой невозможно было определить победителя. Они прижимались друг к другу, терзали друг друга губами и языками. Вскоре Озеров оказался зажатым между ее колен — так сильно девушка притянула его к себе. Ему казалось, что там, где ее изящные ручки касались его тела, на коже оставались следы. Этот поцелуй был таким неистовым и жарким, что их дыхания почти смешались в одно.
Профессор оторвался от рта девушки лишь на мгновение — чтобы еще раз взглянуть в ее лицо. Алексеева с неохотой открыла веки. Она едва не застонала от того, что он прекратил свою ласковую пытку, но Матвей осторожно коснулся пальцами светлого пятнышка на ее виске. Девушка вздрогнула и замерла. Он провел подушечками пальцев вниз и дотронулся до еще одного такого же пятнышка на ее подбородке.
— Ты их стесняешься?
Ольга отвела голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. Распахнула веки еще шире. Разве можно было прервать такой момент, чтобы спросить про ее чертовы пятна? Ну, он и идиот.
— Да. — Она сглотнула.
— Они красивые. — Его рука медленно скользнула вниз, к ее шее, до тех пор, пока не достигла следующего пятна. — Если бы только знала, как ты прекрасна, то больше не пряталась бы за волосами.
Его пальцы сильнее обхватили ее шею. Озеров притянул девушку к себе и требовательно поцеловал. Боже… Теперь его руки были повсюду: на ее затылке, на спине, скользили вниз по бедрам и властно их сжимали. Ольга
— Ммм…
Руки Ольги больше не держались за столешницу. Они лихорадочно исследовали его тело: спину, широкие плечи, сильную шею, мягкие волосы. Каждым своим движением профессор заставлял студентку заходить все дальше и дальше, делал ее смелее, помогал чувствовать острее и ярче. Наконец, он подтянул ее к себе, и с его губ сорвался нечаянный стон — вот уж чего Озеров не ожидал от себя, так точно этого.
Но, кажется, это завело Ольгу только сильнее. Волнение в ее больших, карих глазах сменилось уверенностью и спокойствием. Ее руки заскользили по его талии, а затем ловко потянули вверх край его свитера. Избавив мужчину от ненужного предмета одежды, девушка тихо охнула. Ее пальчики быстро пробежались по гладкой груди и осторожно впились в твердый, как камень, низ его живота. Матвею нравилось, как она реагировала на его тело, нравилась ее неопытность и робость. Это возбуждало, хотя он и так уже находился почти на пределе. Ему нужна была разрядка.
Профессор быстро осмотрелся: стол был практически пуст. Кроме свитера на нем лежали только тяжелая железная салфетница и упругая попка Алексеевой. Разумеется, салфетница была здесь лишней. Мужчина столкнул ее одним движением руки. Раздался глухой стук. Он не дал Ольге возможности возмутиться его действиями: быстро потянул на себя и вверх край ее водолазки, одним движением стащил ее с девушки и бросил на стол.
Голый ровный живот, белое кружево бюстгальтера, аппетитные округлости груди в нем — Ольга была невообразимо горячей, прекрасной и смотрелась настоящей крохой рядом с ним. Теперь Озеров чувствовал себя самым счастливым мужчиной на свете и старым развратником одновременно. Ему было всего тридцать четыре — самый расцвет сил. Он был даже слишком молод, чтобы именоваться суровым словом «профессор», но, черт подери, между ним и этой девушкой сейчас была пропасть в целых пятнадцать лет, и это его пугало.
Он наклонился и прижался губами к ее животу. Его украшало несколько неровных пятен. Еще несколько было в области подмышек и на локтях, одно небольшое пятнышко на талии даже походило на сердечко.
Ольга откинулась назад и оперлась на локти. Ее кожа была нежной, как бархат, и очень мягкой. Неописуемо приятно было касаться ее. Мужчина неторопливо проложил дорожку из поцелуев до ее груди, расстегнул бюстгальтер, снял и отбросил его в сторону. Ощущая дрожь в теле Ольги, он припал губами к ее твердым, возбужденным соскам.
Девушка застонала, отклоняясь назад. Она запустила свои пальчики в его волосы и притянула его голову к себе. Ей определенно нравилось. Очень нравилось. Она дышала шумно и часто, всем телом подавалась вперед.
Матвей прервался, чтобы расстегнуть пуговицу на ее джинсах. Дернул молнию, потянул джинсы вниз, спустил их с ее колен и тоже отшвырнул куда-то на пол. Алексеева вознаградила его тем, что подалась навстречу, помогая стянуть с нее и все остальное, а именно — хлопковые с кружевом девчачьи трусики в мелкий цветочек. «Самое то, чтобы почувствовать себя проклятым педофилом» — подумал Матвей.