Очень прекрасный принц
Шрифт:
— Сомневаюсь, что это возможно, — сказала я честно. — Вы, конечно, очень хороши, но…
— Ой, а давайте лучше я сама буду делать выводы о таких вещах? При всём моём уважении, оставьте оценку рисков и возможностей тому, кто этим занимается каждый день.
Я вздохнула и, смирившись, действительно рассказала ту часть моей истории, что напрямую относилась к Сиреневому особняку.
— Так-так, — протянула Лирана, и улыбка её стала очень… косатковой. — Договора у вас на руках, конечно, нет…
—
— Да невелика печаль! — отмахнулась косатка. — Если бы магические бумаги было так просто уничтожить, то ценности бы в них не было ни на грош… А вы, часом, не помните, у какого мага заключался договор?
— Помню, — ответила я чуть удивлённо. — Леди Элизавет всегда пользуется его услугами… пользовалась.
— Отлично! — просияла Лирана. — Мне нужно имя.
— Но послушайте, — сказала я осторожно, — там описаны дела…
— Не очень законного свойства, да-да, — хмыкнула косатка предовольно. — Это не имеет значения.
— Но, если будет суд…
— Никто не станет доводить дело до суда. Учитывая все обстоятельства, я почти уверена, что город (а если точнее, то наш премьер) мгновенно пойдёт на мировую. Мне, конечно, надо увидеть саму бумагу, но просто поверьте: шансы велики. И тогда это дурацкое представление с торгами будет окончено… Вы ведь предоставите мне оттиск своей магии, аналогичный тому, которым скреплён договор?
— Да...
— Отлично. Так. Господин Морий, с вашего разрешения я пойду.
— Куда? — удивился он.
— Работать рыбой фугу, — усмехнулась косатка. — То есть — раздуваться. И поверьте: все рыбы этого дна увидят, какая я большая и страшная.
— Зачем вам раздуваться? Вы и так…
— Молчать, — сказала Лирана. — Просто поверьте: вы не хотите заканчивать эту фразу.
— Не хочу? — уточнил Морий.
— Совершенно определённо не хотите.
— Ладно… Я пойду с вами. Могу раздуться за компанию…
Мы с тётей Ленной задумчиво проследили, как они уходят.
— Я же говорила, — сказала она, — они — идеальная пара!
Я задумчиво промычала что-то в ответ. Честно говоря, осознание произошедшего обескураживало. Устроили, понимаешь ли, цирк. Семь миллионов… Неужели они действительно не понимают, в чём суть? Впрочем, пора признаться самой себе: и Морий, и Или понятия не имеют, каково это — быть бездомным. Не знают, чего стоит наблюдать, как из-за плохих условий страдают близкие. Их миры далеко, и там совсем, совсем другие проблемы и тревоги…
Тихонько вздохнув, я снова принялась за чай. Но, видимо, жизнь ещё не исчерпала сюрпризы на сегодня, потому что дверь нашего дома снова открылась. На пороге возник высокий, дородный мужчина в
Ой, не к добру…
Кажется, тётя Ленна тоже о чём-то таком подумала, потому что вскочила на ноги и склонилась в полупоклоне.
— Мир сему дому, — бросил Аджава, удостоив сидящую меня косым взглядом. — Женщина, позови своего мужа. Я пришёл говорить о делах.
— Конечно, — сказала тётя Ленна. — Минутку…
— Я здесь, — дядя вышел из своего кабинета и остановился на пороге. Их с Аджавой взгляды столкнулись, как будто в поединке, но оба выдали вежливые улыбки.
— Какая честь, дорогие гости, — протянул дядя. — Проходите, располагайтесь. Что моё, то ваше! Жена, накрой на стол дорогим гостям! Хочешь отведать бучабати, почтенный сосед?
— Спасибо, Джума, но не спеши. Если всё сладится, то ты меня, конечно, угостишь. Но пока разговора не случится, не будем мы есть за одним столом!
А вот это уже совсем плохо. На островах за одним столом не сидят только с кровниками; там вообще к вопросам кровной вражды подходят очень серьёзно. Но откуда такому взяться? Даже Аджаве, с его весом среди островной диаспоры, нужен хороший повод. Реальный повод. Другого ни Жрецы Единого, ни другие влиятельные островитяне не поймут.
Тётя Ленна, бросив на меня красноречивый взгляд, ускользнула мышкой на кухню. Я встала и отошла в тень, чтобы не раздражать, но уходить не стала. Мало ли что? Если нападут, то будет мне внеплановый ужин. Я — добрая фомора, конечно, но бывают и у меня плохие дни...
— Опасные слова, Аджава, — ответил дядя ровно. — О чём же таком ты хочешь поговорить со мной, что не садишься за мой стол?
Аджава прицокнул языком:
— Ты, Джума, важный стал человек. Приходить страшно! Да только законов чести для тебя никто не отменял. И для детей твоих.
Дядя нахмурился:
— О чём ты?
— Я, как честный человек, сговорил свою дочь за твоего птенца. К свадьбе потихоньку готовился. И тут он назад начал сдавать; нехорошо, не по-людски, но я это проглотил. Только вот мальчишке твоему мало было мою Акиву унизить. Он её ещё и обманом к себе заманил и соблазнил. Так вот я тебе и говорю, Джума: или пусть твой птенец женится на моей дочери, или быть кровной вражде.
Вот это, что говорится, приплыли.
Дядя нахмурился.
— Лисси, — позвал он. — Мой ученик был с Буджо в мастерской. Проверь, там ли он, и позови сюда. А сама поднимись, пожалуйста, к себе: нам надо это между собой обсудить.