Очень смертельное оружие
Шрифт:
– Как ты думаешь, мы можем за ними проследить? – возбужденно спросила я.
– Проследить? Это еще зачем? – удивился Стив.
– Просто так. Это ведь арабы.
– Ну и что, что арабы?
Я вздохнула, удивляясь непонятливости киллера.
– Судя по яхте, это должны быть очень богатые арабы, а богатые арабы просто так ничего не делают. Возможно, тут кроется какая-то тайна, а нам все равно делать нечего. Давай поиграем в папарацци. Подкрадемся и незаметно сфотографируем их. Вдруг нам повезет сделать какой-нибудь уникальный снимок? Типа того, что
Иродиадис посмотрел на меня, как на ненормальную.
– Гангстеру из Триады? С какой стати арабский шейх будет пожимать ему руку?
– Откуда мне знать? В детективах часто происходит нечто подобное: кто-то кому-то пожимает руку, фотограф это снимает, а потом у него начинаются неприятности.
– Вот насчет неприятностей ты правильно подметила, – кивнул Стив. – Если ты собираешься продолжать в таком же духе, неприятности тебе обеспечены.
– Надо быть осторожными, и никаких неприятностей не будет, – легкомысленно заявила я. – Ты лучше подумай, сколько можно заработать на таком снимке.
– Сколько? – поинтересовался Иродиадис.
– Точно не знаю, – пожала плечами я. – Как повезет. Если снимок будет интересным, в газете за него можно тысяч двадцать долларов получить, а то и больше. Кроме того, мы развлечемся.
– Похоже, наши представления о развлечениях несколько отличаются. Не думаю, что следить за арабами – хорошая идея.
– Почему?
– Потому что арабам это может не понравиться. Неизвестно, что это за люди. Может быть, преступники какие-нибудь.
– А если осторожно? Это же просто игра. Стив, ну пожалуйста! Я еще ни разу в жизни не следила за арабами.
– С крыши небоскреба ты тоже никогда в жизни не прыгала. Не хочешь попробовать?
– Но ведь здесь нет небоскребов, – напомнила я.
Иродиадис тяжело вздохнул.
– А что, если я тебе заплачу двадцать тысяч долларов за то, чтобы ты не занималась этой ерундой? Будем считать, что я редактор газеты и купил сделанный тобой снимок.
– Ты это серьезно?
– Совершенно серьезно.
– Я не согласна.
– Почему?
– Потому что ты не редактор газеты.
– А ты представь, что я редактор газеты. Думаю, на это у тебя хватит воображения.
– Нет, так не пойдет, – твердо сказала я. – Можешь считать меня идиоткой, но я привыкла честно зарабатывать деньги. Если ты ни с того ни с сего подаришь мне двадцать тысяч долларов, это будет выглядеть несколько двусмысленно. Давай просто сядем в лодку, покатаемся по океану, а заодно совсем немножко последим за арабами. Так, между делом. Ну что тебе стоит? Решайся быстрее, а то мы их потеряем.
Стив укоризненно посмотрел на меня.
– Ты всегда такая или только по праздникам? – мрачно поинтересовался он.
– А ты когда-нибудь встречал женщину без недостатков?
– Если мы поедем на лодке, арабы нас сразу заметят. Единственный вариант – это взобраться на утес. Оттуда мы сможем, оставаясь невидимыми, наблюдать за всеми их перемещениями.
– Спасибо,
Я перевела взгляд на возвышающиеся вокруг пляжа скалы, и радость моя померкла. В детстве я долгое время жила с отцом в горах, с увлечением занимаясь скалолазанием, но с тех пор много воды утекло. Скалы, окружающие пляж, были высокими и почти отвесными. Похоже, Стив предложил мне этот вариант с единственной целью: чтобы я от него отвязалась. Не получится.
Прекрасно сознавая, что надо быть полной идиоткой, чтобы лезть на утес без страховки, я нежно улыбнулась Шакалу.
– Ты полезешь первым и понесешь камеру. С ней я не заберусь.
Стив недоверчиво посмотрел на меня.
– Ты что, согласна забраться на утес?
– Разумеется, – с невинным видом пожала плечами я. – Какие могут быть проблемы? Это действительно великолепная идея.
– Великолепная идея? – мрачно повторил Иродиадис.
Я кивнула, окончательно отрезав себе путь к отступлению.
Пробормотав себе под нос нечто неразборчивое – вероятно, какое-либо греческое ругательство, Стив засунул камеру в чехол, повесил его на плечо и решительно двинулся к утесу.
Я в очередной раз восхитилась подготовкой наших кадров. Шакал быстро карабкался вверх с непринужденной легкостью профессионального скалолаза.
Мысленно попросив о помощи всех балийских богов, а заодно на всякий случай Христа, Магомета и Иегову, я последовала за ним.
К счастью, все оказалось не так страшно, как я представляла. Скалы изобиловали расщелинами и небольшими уступами, которые издали я по близорукости не разглядела, так что я тоже довольно резво поползла вверх вслед за Стивом, стараясь не смотреть вниз и внимательно следя за тем, чтобы всегда иметь как минимум три точки опоры.
К моему разочарованию, ни с обрыва, ни с возвышающегося над ним утеса лодки с арабами не было видно.
– Придется пробежаться, – деловито сказал Стив.
Похоже, он понемногу начинал входить во вкус нашей детективной деятельности, а может быть, он просто привык делать хорошо все, за что бы он ни брался.
Бег всегда был моим слабым местом. Несмотря на то что я без труда могла отмахать тридцать километров на лыжах, проплыть брассом несколько миль или протанцевать пару часов подряд, в марафонцы я явно не годилась. Но делать было нечего, и я, пристроившись в кильватере за Стивом, со спринтерской скоростью рванула вперед, надеясь на то, что мои легкие не разорвутся и сердце не выскочит из грудной клетки.
Видимо, Иродиадис действительно хорошо знал эти места, потому что повел меня не вдоль берега, а срезая путь через разделенные межами банановые плантации. Промчавшись сквозь рощу кокосовых пальм, мы выбрались на обрыв длинного, далеко врезающегося в море мыса, с которого открывался великолепный обзор береговой линии.
Примерно в полукилометре от нас белел вытащенный на песок катер. Лениво растянувшись и закинув ноги за борт, один из арабов попыхивал сигарой. Двух других нигде не было видно.