Очень смертельное оружие
Шрифт:
– Сначала я приму душ и переоденусь в сухую одежду, – решительно заявила я. – Покойным приятелям Яши Мухомора хуже уже не будет, а вот я могу простудиться.
Сианон скрипнул зубами и яростно сжал кулаки. Выражение его лица напомнило мне Отелло в момент финальной разборки с Дездемоной.
– Знаю, знаю, – кивнула головой я. – Ты ненавидишь женщин и писателей детективных романов.
– И с каждым днем все больше, – тяжело вздохнул полицейский.
– Значит, вы видели, как арабы встречались с каким-то
Я задумалась, стоит ли говорить Ляо о том, что я даже сфотографировала их встречу. Перед тем как мы расстались, я попросила у Стива пленку, но он заявил, что сам проявит ее и, если фотографии получатся, сделает для меня копии. Предчувствие подсказывало мне, что фотографий я не увижу, но не драться же с ним! Меньше всего на свете в мои намерения входила ссора с киллером. Возможно, я и спасла ему жизнь, и он даже питает ко мне определенную симпатию, но это ничего не значит. Профессиональные убийцы как ядовитые змеи: рядом с ними никогда не можешь быть уверенным в собственной безопасности.
Может, зря я рассказала Ляо о событиях на пляже? С другой стороны, я и так скрываю слишком много информации. Сианон ведь тоже не дурак. Пожалуй, остановлюсь на нейтральном варианте – упомяну, что сделала фотографии, но напечатать их нельзя, потому что пленка испортилась, когда мы плыли к берегу. Она ведь действительно могла испортиться!
Так я и поступила.
– И ты, конечно, не сможешь толком описать лица арабов и индонезийца, – проворчал Сианон.
– Арабы были похожи на арабов. Смуглые, темноволосые. Один был лет сорока – сорока пяти, другой лет на десять моложе.
– Так я и думал, – вздохнул полицейский. – Твоей наблюдательности можно позавидовать. Ты никогда не принимала участия в конкурсах на звание худшего свидетеля?
– Я же не виновата, что у арабов были совершенно стандартные лица!
– Стандартных лиц не бывает, – проворчал Сианон. – Эту идиотскую формулировку изобрели безмозглые писатели, неспособные отличить негра от вымазанного сажей голландца.
– Зато индонезийца я разглядела хорошо. Но раз ты считаешь, что я не могу отличить негра от немытого европейца, вряд ли имеет смысл тратить время, описывая его…
Ляо метнул на меня яростный взгляд.
– Не забывай, что я вполне могу повесить на тебя четыре трупа, так что лучше не доводи меня.
– Шесть, – напомнила я. – Но ведь ты не станешь этого делать?
– Как выглядел индонезиец?
– На голову ниже арабов, коренастый, с намечающимся брюшком. Лицо круглое и приплюснутое, словно его ударили сковородкой, глаза маленькие, глубоко посаженные, углы губ неприятно опущены, короткая стрижка, черные волосы и резко контрастирующие с ними совершенно седые виски. Кажется, что их специально покрасили в белый цвет.
– Сиварван Сутхамико, – подытожил Сианон.
– Ты его знаешь?
– Политический деятель. Ходили слухи, что он был связан с движением Свободный Асех и
– А что это за движение Свободный Асех? – заинтересовалась я.
– Асех – это северный район Суматры. Организация «Свободный Асех» пыталась совершить государственный переворот, но мятежники были разбиты правительственными войсками.
– А какое отношение к этому имел Сиварван Сутхамико?
Я с трудом произнесла непривычно звучащее имя.
– Ничего так и не было доказано, но ходили слухи, что именно он подстрекал лидеров «Свободного Асеха» к открытому вооруженному выступлению. Сиварван прекрасно понимал, что армия разобьет их в пух и прах, но жестокие карательные операции должны были вызвать волну антиправительственного возмущения. Слабость правительства он рассчитывал использовать в своих целях, но чуть не погорел сам, когда поползли слухи о его, хоть и косвенном, участии в мятеже.
– Везде одни и те же игры, – вздохнула я. – А какие дела у него могут быть с арабами? Думаешь, речь шла об электромагнитной бомбе Тетерина?
– Не обязательно. Сиварван ведь тоже мусульманин. С Халедом Бен Ниядом он может проворачивать любые сделки, от торговли живым товаром до создания баз по подготовке террористов. Хотел бы я послушать, о чем они там договаривались.
– У вас что, политики занимаются торговлей живым товаром?
– Да это я так, к слову. Хотя исключать такую возможность нельзя. Детская проституция приносит необычайно высокий доход. Деньги всем нужны, а политикам – в первую очередь. Нельзя утверждать наверняка, что переговоры велись о бомбе, но это вполне вероятно.
– Но ведь индонезийцам самим нужна бомба. Зачем же Сиварвану отдавать ее Бен Нияду?
– Потому что Бен Нияд заплатит ему за это, – пожал плечами Сианон. – За деньги Сутхамико зарежет собственную мать. Впрочем, все это домыслы. Неизвестно, о чем они говорили на самом деле.
– Значит, нет никакого толку от того, что я узнала?
– Я этого не говорил.
– И что ты собираешься делать дальше?
– Для начала я приглашаю тебя на прием во дворец раджей Карангасема, правивших на Бали и Ломбоке.
– Прием во дворце? Ты серьезно?
– Абсолютно серьезно.
– А как мы туда попадем?
– Мы будем личными гостями принца Барингли, потомка династии Карангасемов.
– Ты знаком с принцем?
– Я же предупреждал, что тебе предстоит пообщаться с высшим обществом.
– Но ведь ты простой полицейский. Как тебе удалось получить приглашение?
– Я не простой полицейский. Я богатый японский бизнесмен.
– Хотела бы я знать, как тебе это удается. С зарплатой полицейского невозможно изображать богатого японского бизнесмена. Кроме того, обычный полицейский не получает приглашений от принцев. Это означает, что ты обманул меня, утверждая, что проводишь расследование один, на свой страх и риск. Кто тебе помогает?