Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой
Шрифт:
– Я уже это понял.
– И не последние детали – регламентировать постараемся всё. Прежде всего – культуру трудовых отношений. Мы должны и будем соблюдать трудовое законодательство настолько педантично, насколько это возможно. Положено рабочим час на обед – ровно час на обед. Положено работать по восемь часов в смену – восемь часов отработал и гуляй. И плюс к тому – у нас два выходных дня – суббота и воскресенье.
– А субботу то зачем выходной делать? – не понял Григорян, – это же целый рабочий день.
– А вот я так захотел, – снова отпил из бокала прекрасного вина, – Понимаю,
– Так, вроде с этим понятно. Довольно необычная работа, но я думаю, с ней можно справиться.
– Рад, что вы так думаете. Понимаете, я тут уже некоторое время и всё время наблюдаю некоторую расхлябанность во всей жизни советских людей. Вот во всей – от и до. Нет, нельзя сказать, что они в чём-то виноваты или что я их критикую – но в умах не хватает точности и педантичности. Когда советский человек встречается с проблемой – он начинает искать выход, включать смекалку, соображалку. А от него требуется строго по инструкции сообщтиь куда полагается, и ждать, когда всё исправят.
– Потому что никто ничего не исправит, – подсказал Григорян, – никто и ничего. Вот и приходится самим думать.
– Да, я думаю, чтобы воспитать такую педантичность в уме, нужно едва ли не с пелёнок начинать прививать человеку правильное мышление. Но у нас нет такой возможности. Есть неограниченное финансирование и задача. И поэтому будем работать с тем, что есть. Тут я всецело положусь на вас, товарищ Григорян.
– Благодарю, благодарю. Я со своей стороны обязательно постараюсь сделать всё, о чём мы говорим.
– Тогда буду считать вопрос исчерпанным. Иногда я буду к вам заглядывать, особенно когда что-то будет нужно. Пока же прошу – всё, что вам в процессе понадобится – немедленно сообщать мне, не заниматься никакой самодеятельностью. Если чего-то не хватает или что-то нужно – тут же ко мне и говорите.
– Договорились.
Алюминиевый слиток. Самая, казалось бы, простая вещь – алюминий, но в СССР этот материал жуткий дефицит. Алюминиевая промышленность в сорок первом году произвела около сорока тысяч тонн. Большая часть алюминия в годы войны вообще импортировалась. Это конечно не то же, что будущее, в котором из алюминия делают пивные банки – то есть металл вообще никакого дефицита не представляет. Главная проблема алюминиевого производства – это электролиз. Его производство требует море электроэнергии.
С построением алюмопромышленности советская промышленность справится сама, но на первое время ситуация понятна – алюминий просто нужен. Нужен в огромных количествах – и поэтому я
– Лаврентий Павлович, отвлекаю?
– Немного, – судя по всему, Берия вышел куда-то из кабинета, – что такое?
– Вопрос о дефиците алюминия. Я тут дошёл до создания стратегических запасов для собственного маленького заводика, ну и для вас необходимо сделать.
– Хорошо. Много?
– Много. Место для создания у меня теперь есть – это моя авиабаза, там практически километры забетонированного поля неиспользуемые. Грузовики для транспортировки я организую и заправлю, пришлите только людей. И вот ещё что – поскольку слитки напиханы в контейнеры кое-как – выгружать придётся вручную. Понадобятся грузчики.
– Эх, как неудобно вышло. А механизировать процесс разгрузки никак?
– Можно. Завтра постараюсь механизировать, а сейчас присылайте людей. Здесь четыреста контейнеров, по сто пятьдесят тонн алюминия в каждом. По моим расчётам, эта партия удовлетворит текущие нужды советской промышленности… вообще, выработка алюминия дорогой и низкотехнологичный процесс, так что я не вижу ничего вредного в том, что его буду создавать я. Скорее даже польза для экологии и государства. Завтра постараюсь придумать что-нибудь для разгрузки.
– Договорились, – вздохнул Берия, – грузовики, говоришь, свои?
– Да. Автобусы совершают рейс на аэродром каждый час, до девяти вечера, так что можете просто прислать людей по адресу к станции метро Парк Культуры, там рядом остановка.
Но от меня ждали и хотели большего. В духе времени – быстрее, выше, сильнее, всё такое прочее… А ещё, кажется, у Берии слегка сломалась логика. Потому что по духу времени, все грехи за любые производственные и инженерные ошибки, даже если они не слишком важные, вешались на инженеров и расстрэлять.
Правда, после анализа всей информации, которую я передал ЛПБ, оказалось, что расстрэлять – это едва ли работает. Таубина расстрэляли, а между тем, автоматические гранатомёты – основное лёгкое оружие поддержки пехоты. И изобрёл это оружие советский инженер, и…
Расстрэляли. И можно хоть заживо сжечь тех, кто расстреливал – историю это не меняет.
Королёв – в истории остался как пионер ракетостроения и космической отрасли, фигура едва ли не затмевающая Сталина и Берию своими достижениями. Предлагал создание управляемых ракет – в тюрьму посадили.
Сейчас совсем не очевидно, что у управляемых ракет есть будущее, но по-моему, перелом произошёл в том, что Берия понял, что его вспоминают не как человека, который курировал ключевые вопросы промышленности, и сделал колоссальную работу для страны, а как человека, который расстреливал и сажал знаменитых впоследствии людей. И судил. Судил о том, какие направления развития выстрелят, а какие – вредительство.
И если сейчас можно было, упаиваясь властью, расстрелять и судить кого угодно, вообще кого угодно, то на суде истории адвоката у него не будет. Будет тройка – судья, прокурор и обвиняемый. Кстати, сами суды-тройки как юридическое варварство тоже вошли в обиход, и считаются едва ли не главным «достижением» политики Берии.