Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)
Шрифт:
Бывали случаи, когда князь или местная знать созывали в экстренных случаях более широкие массы, желая использовать их в своих целях.
Иногда вече, недовольное князем, собиралось по собственной инициативе, и тогда князю приходилось воочию убеждаться в силе «земли». Так, например, когда в 1138 г. Ярополк подошел к Чернигову и Всеволод пытался, избегая разгрома, бежать к половцам, «черниговцы» — «людье» — собравшись на вече, указали ему, что раз он хочет «бежать в Половце, а волость свою погубиши, то к чему ся опять воротишь». [654] Вече не представляет себе князя, который перед наступлением врага отдает город в распоряжение неприятеля, а сам, спасая собственную жизнь, имущество и честь, которая не допускала «полона», скрывается в половецких степях. Если для князя, в представлении черниговцев, его собственные интересы выше интересов земли, то такой князь им не нужен, и в случае бегства рассчитывать на возвращение в город он не может. И черниговское вече диктует Всеволоду мир с Ярополком. Всеволод, лишенный поддержки горожан, явно враждебных его планам, вынужден заключить мир с Ярополком. События 1138 г. рисуют роль черниговского веча. Если между князем и вечем в редких, правда, случаях происходят столкновения, — преимущество остается за вечем. Оно сильно, от него зависит князь. Без материальной поддержки со стороны «земли» князь ничего поделать не может, и в случае расхождения их интересов, князь бывал вынужден идти на уступки. Вече грозной силой встает против князя, напоминая ему о его зависимом от города и «земли» положении, и честолюбивые помыслы князя и его попытки поставить свои интересы выше интересов земского боярства и купечества пресекаются вечем и терпят крах. Без поддержки веча «земли» князь не может ни воевать, ни сесть в городе. Приведем еще одно указание на роль веча в Северской земле. В 1166 г. Святослав Всеволодович Черниговский спорил о землях с Олегом Святославичем, причем феодальное право было на стороне последнего. «Стародубцы», в которых мы усматриваем стародубское вече, посылают гонцов к Олегу, предлагая ему сесть в городе. Олег направляется к Стародубу, но его предупреждает брат Святослава, Ярослав, который посылает своих дружинников в город, терроризирующих его население. Вече состояться в таких условиях не могло и, подойдя
654
Ипатьевская летопись, с. 301.
655
Там же. С. 525–526; Грушевский М. С. Історія України-Руси. Т. II. С. 329–330; Багалей Д. И. История Северской земли до половины XIV столетия; Голубовский П. В. История Северской земли до половины XIV столетия; Ляскоронский В. История Переяславльской земли с древнейших времен до половины XIII столетия. С. 334; Грушевский М. С. Чернигів і Сіверщина в Українській исторіі // Сборник Чернигів і північне Лівобережжя. С. 109–110.
Таким образом, князь зависит от веча, по крайней мере на стороне последнего реальная сила, не считаться с которой князь не может. Князья, правда, в свою очередь также пытаются воздействовать на вече и даже покарать непокорных «Стародубцев», как это было в 1166 г. В частности, разгром Олегом окрестностей Стародуба в 1166 г. объясняется не только негодованием князя и дружины, но и стремлением наказать «Стародубцев» за нерадивость, инертность, непредусмотрительность, которая и привела к занятию города дружинниками Ярослава. А дед этого Олега, Олег Святославич, дает села и пригороды черниговские половцам на разграбление не только потому, что это была плата князя своим союзникам, но он желал этим проучить черниговцев, первое время недостаточно энергично помогавших князю после его возвращения из Тмутаракани.
Чернигово-северским князьям издавна приходилось опираться в своих землях на местное боярство «земли» и городскую феодальную и купеческую верхушку. Еще в начале XI в. отвергнутый киевлянами Мстислав, вышедший со своей касого-ясско-хазарской дружиной из далекой Тмутаракани, обосновывается в Чернигове только лишь благодаря доброжелательному отношению к нему со стороны черниговских бояр и городской знати.
Дружелюбный прием, оказанный Мстиславу в Чернигове, объясняется стремлением господствующей верхушки Северской земли отделиться от Киева, и этому стремлению вполне отвечало появление сильного и самостоятельного чернигово-северского князя. Правда, это не мешало Мстиславу по-прежнему выше всего ставить свою кавказскую дружину, а об ополчении северян говорить как о чем-то второстепенном.
Тесные связи северских князей с «землей» привели и к победе Олега Святославича. Олег Святославич своей победой над Мономахом обязан не только помощи половцев, не только поддержке Тмутаракани, но прежде всего тому, что города, «земское боярство» Чернигово-Северской земли и прежде всего сам Чернигов поддержали его притязания на княжеский стол. В этом сказались последствия того союза между «земским» боярством и городской верхушкой, с одной стороны, и князем с дружиной, с другой, который зарождается еще во времена Мстислава. Княжение отца Олега, Святослава Ярославича, укрепило этот союз, и популярность отца распространилась и на сына. После смерти Святослава в 1076 г. Всеволод и Изяслав пытаются захватить у Святославичей их «отчину». Лишившись брата Глеба, княжившего в Новгороде и там продолжавшего святославовы традиции заигрывания с вечем и убитого в походе на Заволочье, Олег и Борис пытаются организовать отпор своим дядям. [656] Черниговцы во время всей этой борьбы поддерживали Святославичей. Черниговцы впускают в город, занятый Всеволодом, рати Олега и Бориса, городское ополчение защищает Чернигов от врагов, хотя сами князья со своими дружинами в это время и отсутствуют, и только убийство Бориса и бегство Олега с оставшимися дружинниками заставляют черниговцев смириться и покориться киевскому князю Всеволоду. Последний сажает в Чернигове сына своего, Мономаха. [657] Княжение последнего в Чернигове показывает, что «черниговцы», т. е. местное боярство, купечество и т. п., все еще тяготеют к Святославичам. В далекой Тмутаракани Олег «кует крамолу», готовясь в поход против Всеволода и Владимира Всеволодовича, стремясь вернуть захваченную «отчину». Неспокойно и в Чернигове. Еще Д. Багалей обратил внимание на это обстоятельство, указывая на то, что Мономах «по вся утра уши закладаше Чернигове», дабы не слышать ропота черниговской знати. [658] Когда же пришлось столкнуться с ратью Олега, то Мономах ушел из Чернигова с боями, и в течение восьмидневной битвы черниговцы скорее способствовали Олегу, нежели помогали Мономаху. [659] В войнах Олега Святославича в качестве основной его силы, на которую он опирался (с одной дружиной и даже с союзниками половцами, которые, кстати сказать, помогали лишь время от времени, и эта помощь дорого обходилась Олегу, воевать против многочисленных и могущественных врагов было трудно), выступают «земские» ополчения, выставленные крупнейшими городами Чернигово-Северской земли: Черниговом и Стародубом. Его и его сына поддерживают вооруженные новгород-северцы, куряне, путивльцы. Но тут следует оговориться — «земля» преследовала прежде всего свои интересы, интересы своего города и области. И вполне понятно. Поэтому земские ополчения не хотят вслед за князем колесить по обширным лесам и полям Руси, а изгнав врагов из своей области, стремятся вернуться за стены родных городов и увлечь за собой князя. Отсюда странная на первый взгляд инертность некоторых городов. С боем отстаивавшие свою независимость и поддерживавшие своего князя города часто весьма недружелюбно относятся к далеким походам князя. Характерно, что все оборонительные войны Ольговичей «земля», т. е. местные бояре, поддерживают, войны же наступательные, войны за Киев, военные авантюры князей и их стремление к захвату новых территорий и к вокняжению в других землях — не встречают особой поддержки. Часто даже города вмешиваются в таких случаях в политику своего князя, и так как без поддержки города и «земского» боярства, без помощи «земского» ополчения князь воевать без риска не может, то часто последний выполняет волю «земли». «Земские» ополчения, когда перед нами на страницах летописи выступают вооруженные горожане и местные феодалы, «куряне», «путивляне», «черниговцы», «стародубцы» ит. д., играют большую роль и принимают участие в ряде войн чернигово-северских князей (главным образом из линий Ольговичей) с их врагами. Летописи под 1095, 1125, 1135, 1138, 1146, 1149, 1154, 1169 гг. упоминают о ратях переяславцев, участвовавших в походах вместе с князьями, стремившихся так или иначе повлиять на политику князей, склонить их на свою сторону и заставить принять их требования. [660] В Путивле, Выре, Вьяхане, Курске по летописи существовали городские ополчения «земских» бояр и горожан и собиралось сильное вече. Несмотря на то, что вече Переяславля в 1134 г. заставляет уйти Вячеслава, а в 1147 г. приглашает Глеба Юрьевича, все же, как совершенно правильно отмечают Ляскоронский и Андрияшев, специфическое положение Переяславля, как своеобразного аванпоста Киева в его борьбе со степью, укрепляет власть князя и дружины и ослабляет роль веча. Не то было в главных городах собственно Чернигово-Северской земли, от которой со смертью Ярослава отпадает ее южная часть, образуя самостоятельное Переяславльское княжество, фактически зависящее от Киева. [661] Чернигов, Стародуб, Путивль, Курск выставляют свои дружины. В 1146 г. городское ополчение, выставленное Путивлем, дралось во главе с посадником и «мужами» Святослава Ольговича, но, правда, вынуждено было под давлением многочисленных ратей Изяслава Мстиславича отказаться от поддержки Ольговича и перейти на сторону великого князя. Характерно то, что среди владений «земского» боярства под Путивлем, у самого города были расположены богатые вотчины Святослава Ольговича, и поддержка его «путивлянами» свидетельствует о добрососедских отношениях этих феодалов между собой. [662] В межкняжеских усобицах, в случае, когда Святославичам удается заручиться помощью со стороны других городов, на поддержку им приходит также земское ополчение. Так, например, в 1096 г. Олегу Святославичу помогают смоленские «вой», земское ополчение смоленцев. [663] В 1195 г. Ольговичи получают от полоцкого князя Витебск, что усиливает их и заставляет смоленского князя Давида выступить против Олега Святославича. Но в это время «вече» — «смольняне» — восстает против Давида и «луцших муж», и, таким образом, Ольговичи неожиданно получают поддержку смоленского веча. [664] Куряне отказывают своему князю Мстиславу Изяславичу в военной поддержке против Глеба Юрьевича, говоря, что «на Володимере племя на Гюргеви не можем роукы подъяти», а на Ольговичей предлагают идти «и с детьми». [665] Последний пример, правда, уже свидетельствует о недружелюбном отношении курян к Ольговичам в то время, но для нас важно отметить решающую роль «земли». Земское городское воинство Курска заставляет князя изменить свои намерения. Побеждает местная боярская верхушка, местные феодальные и купеческо-ростовщические элементы, а не князь с дружиной. Нами приведено уже достаточно примеров, рисующих значение «земского» боярства и веча, где, конечно, главенствуют не городские низы, не черный люд, а боярская и купеческая ростовщическая верхушка, и в этом отношении Чернигово-Северская земля не представляла собой исключения. Считаем возможным согласиться с мнением С. В. Юшкова, что веча «были массовыми собраниями правящих элементов города и земли для рассмотрения наиважнейших вопросов. Это были чрезвычайные сборы, и поэтому о них сохранилось мало известий». [666]
656
«Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку», с. 193.
657
Там
658
Багалей Д. И. История Северской земли до половины XIV столетия. С. 278; Слово о полку Игореве. Изд. «Academia». 1934. С. 68.
659
«Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку», с. 240.
660
Лаврентьевская летопись, с. 281, 290, 297, 325, 341, 342, 375; Никоновская летопись, с. 158–159; Ипатьевская летопись, с. 382.
661
Ляскоронский В. История Переяславльской земли с древнейших времен до половины XIII столетия. С. 455–462; Андрияшев А. Нарис історії колонізаціі Переяславської земли до початку XVI віку.
662
Ипатьевская летопись, с. 333; Сенаторский Н. Исторический очерк города Рыльска в политическом и церковно-административном отношениях. С. 7; Левитский. Город Путивль // Труды XII Археол. съезда. Т. III. С. 111–112.
663
«Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку», с. 228.
664
Ипатьевская летопись, с. 691–692.
665
Там же. С. 355.
666
Юшков С. В. Нариси з історії виникнення і початкового розвитку феодалізму в Київській Русі. С. 181.
В «земле» господствовала местная феодальная верхушка, а на вече к туземным феодалам «земли» и города присоединялась купеческо-ростовщическая знать. Только особые условия приводили к тому, что на вече решали вопросы войны и мира и обсуждали политику князя «людье», как это имело место, например, в 1138 г. в Чернигове. Постоянно действующим органом в Чернигово-Северской земле вече не было. Когда народная масса, не «нарочитая», а именно «простая чадь», пыталась защитить свои интересы от посягательств князя и бояр, она прибегала к вечевым сходам, и такие вечевые сходы чаше всего перерастали в восстания. К сожалению, отсутствие черниговской летописи, отдельные отрывки которой только прослеживаются кое-где в других летописных сводах, не дает нам возможности обнаружить подобного рода вечевые собрания в Северской земле. [667] Чаще же всего, когда речь идет о том, что «стародубцы», «куряне», «путивльцы», «переяславцы» и т. п. вмешиваются в дела князя, организуют ополчения, воюют, изгоняют или приглашают князей, оказывают им поддержку или отказывают в ней и т. д., в них мы усматриваем прежде всего мелких местных феодалов и городскую знать. Это не значит, что город в целом, «людье», не участвует в обороне своего города и князя, в ополчении и т. д. Нет, но это означает, что ведущая политическая роль во всех событиях принадлежит господствующим элементам «земли» и города, т. е. земскому боярству в первую очередь. Когда в 1166 г. Олег Святославич громил села под Стародубом, этим самым он наносил ущерб стародубским боярам, не сумевшим сдержать свое слово. Горожанам таким образом вряд ли можно было отомстить, тогда как сожженные села и уведенная челядь напоминали феодалам Стародуба об их «измене», ибо это были их села и их челядь.
667
См., например: Бестужев-Рюмин. О составе русских летописей до конца XIV в. // Летопись занятий Археол. Комиссии. 1868. Вып. IV. С. 53, 56, 57, 75 76, 81, 82, 87, 108, 120, 123, 129, 130, 138–140, 144; Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. С. 44–57.
Когда «куряне» в 1147 г. отказываются поднимать руку «на Володимере племя», предлагая Глебу Юрьевичу войну с Ольговичами, то в их ответе чувствуются отзвуки вассальной верности и ни о каких «курянах» — «простой чади» не может быть и речи, как не может быть речи о всенародном вече, которое было, якобы, созвано по данному поводу.
Часто, когда мы встречаемся на страницах летописи с явлениями, аналогичными курским событиям 1147 г., когда «куряне», «черниговцы», «стародубцы» совершают какие-либо дела и ведут переговоры с князем, в них следует усматривать не широкие слои городского населения, собравшиеся на вольное вече, чтобы решать судьбы своего города и земли, а местную феодальную дружинную прослойку, в союзе с городской верхушкой, не прибегая к громоздким общенародным вечевым сходам, где «простая чадь» часто выступала враждебной по отношению к ним силой, фактически правившую своей землей. И чем сильнее и многочисленнее были эти туземные феодальные элементы, независимо от того, входили ли они в княжую дружину, или сохраняли некоторую самостоятельность, тем большее влияние имели они на князя.
В Чернигово-Северской земле местная феодальная знать, состоявшая из крупных и мелких землевладельцев, была очень многочисленна и сильна, и в силу этого князь здесь вынужден был считаться с «землей». Этому же явлению способствовало наличие многочисленных, крупных, многолюдных и богатых городов, наконец, обилие городов-острожков с феодальным населением, состоявшим из бояр, дружинников и их слуг: тиунов, рядовичей, челяди и т. д. Князь Северской земли — крупный землевладелец, богатство свое строивший главным образом на основе эксплуатации земель и сидящего на них лично от князя зависимого сельского люда. Владение огромными вотчинами еще более сближало северских князей с «землей», т. е. с местным боярством в первую очередь, определяло их «земские интересы», делало их на отдельных этапах домоседами (Олег Святославич после 1097 г.), приводило их к «областнической», «земской» политике.
С легкой руки П. Голубовского и Д. Багалея, в своих монографиях о Северской земле указавших на существование союза между князем и вечем, черниговские Ольговичи рассматривались некоторыми историками как представители «демократии». В частности, демократическими чертами наделил черниговских Ольговичей Рожков в своей работе, посвященной политическим партиям в Новгороде. [668] В его представлении Ольговичи были ставленниками городских низов Новгорода, использованными последними в их борьбе с так называемой «суздальской аристократической партией». Далее мы остановимся подробнее на политике Ольговичей в Новгороде, которая, как мы увидим, очень мало похожа на проведение в жизнь интересов подлинных низов новгородского общества. Н. Рожков старается подчеркнуть, что и у себя в «земле» Ольговичи были «демократы», но опорой в Чернигово-Северской земле, в вотчине своей, для Святославичей, а впоследствии для потомков Олега Святославича — Ольговичей — в действительности было прежде всего «земское» боярство. Нельзя предполагать, мы по крайней мере не имеем для этого никаких оснований, что города северянской земли отличались «демократическим» характером веча, подлинным господством народа, городских низов, «общины», как пишет П. Голубовский. Наоборот, повсюду мы видим развитие феодального землевладения, могучее боярство, мощную дружину. И все это выступает не как нечто чуждое для «воев», «черниговцев», «земли», а наоборот, как тождественное. Дружинники и «земское» боярство, «черниговцы» и князь — союзники, потому что все они принадлежат к господствующей верхушке феодального общества. Конечно, нельзя поставить знак равенства между «земским» феодалом, мелким дружинником и крупным боярином, «первой дружиной», «советниками», верхушкой духовенства, наконец, князем, но все они принадлежат к одному классу, господствующему классу, хотя и к различным группировкам последнего. К ним примыкает и купеческо-ростовщическая верхушка. Нельзя противопоставлять так называемое «земское» боярство дружинному, так как последнее не что иное, как известная ступень в развитии первого. Рано или поздно «земское» боярство сливается с боярством и дружинно-феодальными группировками, концентрирующимися вокруг князя. В прошлом основная масса дружинников князя, его «мужей», особенно «передняя», «старшая» дружина, — выходцы из «земского» боярства, постепенно в целях обороны от внешних «ворогов» да и внутренних, т. е. прежде всего от восстававших закабаляемых смердов, объединившиеся и сплотившиеся вокруг князя. Постепенно с укреплением их силы, с ростом дружины профессионалов-воинов, путем пожалования превращающихся в феодалов-землевладельцев, «земское» боярство, вернее его остатки, поглощаются консолидирующейся княжеской феодальной прослойкой. В Чернигово-Северской земле мы видим, как постепенно мощные местные феодальные элементы, зарождение и развитие которых мы показали в главе «Разложение первобытнообщинного строя и возникновение феодализма», превратились в сильное «земское» боярство, влившееся в княжескую дружину, так как, конечно, на одних киевских воинов, приведенных в Чернигов, не мог опираться Святослав, так же как не мог еще ранее рассчитывать только на своих кавказцев Мстислав.
668
Рожков Н. Политические партии в Новгороде в XII–XV вв.
Решающую роль играет крупное боярство, имеющее собственные дружины. Так, например, в летописи упоминается о Ратиборовой чади, состоявшей из вооруженных слуг и мелких вассалов знатного и богатого боярина Ратибора, с которой приходилось совещаться Мономаху. [669]
У Яна Вышатича, даньщика Святослава, была своя дружина из отроков. [670]
Как мы видим, никакого вывода о «демократизме» Ольговичей, о связях их с «общиной», с «демосом», отсюда сделать нельзя. Напрашивается иной вывод — о существовании прочных связей между различными группами феодального лагеря в Северской земле, тогда как другие области древней Руси являются ареной борьбы между ними. Так, в Галиче мы отмечаем сперва разгром городских низов и смердов объединенными силами князя и боярства, а затем борьбу между княжой дружиной и князем, с одной стороны, и боярством — с другой. В Ростово-Суздальской земле «земское» боярство «старых» городов падает, разгромленное укрепившим свое могущество на основе эксплуатации смерда княжим дружинным боярством. В Новгороде существует приоритет веча, возглавляемого городским патрициатом, «советом господ». В отличие от этих трех земель, Чернигово-Северская земля являет собой картину единения «земского» боярства и городской знати, фактически управляющих «землей» путем веча, с князем и княжой дружиной.
669
Ипатьевская летопись. С. 217–218; Ляскоронский В. История Переяславльской земли с древнейших времен до половины XIII века. С. 454–455.
670
«Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку», с. 171.
Постепенно стирается грань между «земским» и дружинным боярством. Например, кто такие кметы курского князя Всеволода? Профессионалы-воины, — так их рисует «Слово о полку Игореве». Но они же и «куряне», курское ополчение, воины города, стоящего на границе степей, жители которого естественно должны были быть хорошими бойцами. Где здесь кончается «земское» боярство, земское ополчение и начинается княжая дружина — установить трудно. Кметы — «земские» дружинники. «Кмет», как указывает Барсов, в древности переводится на греческий язык тем же словом, что и «быль», «боярин».