Очевидное убийство

Колчак Елена

— А точно машиной?

— Точнее не бывает. На одежде и в ранах следы автомобильной краски. Чуть-чуть, но достаточно.

— Белой?!

— Белой, белой. К сожалению, по микрочастицам не определишь, «пятерка» это была или еще кто. И уж тем более номера на них не нарисованы. А белых машин в городе, сама понимаешь… Каждую не проверишь.

— Ну теперь-то ты сможешь следователю доказать, что Дина — далеко не самый подходящий подозреваемый. И уж по крайней мере не единственный.

— Попробую, — вздохнул ненаглядный. — Сперва нужно уточнить, не было ли в тех домах у Гордеева приятелей.

— Ну-ну. Это какого же дьявола он к приятелю шел в такой

обход? Если бы к кому-то, шел бы дворами. Тем более, что жара стоит. Во дворах какая-никакая тень, а на этой Карьерной — как на сковородке.

— Тоже верно. Хотя приятель мог, например, в одном из автосервисов работать — их там, кстати, целых три. Шанс, во всяком случае есть. Свидетель гибнет под колесами именно тогда, когда главный подозреваемый в камере. Это странно как минимум.

— Вот-вот. Так своему следователю и скажи.

— Скажу, конечно, — согласился Никита. — Меру пресечения хотя бы поменяют, и то хорошо бы. Черт! Ты спиритизмом никогда не увлекалась?

— Да нет вроде. А зачем тебе?

Ильин дернул плечом:

— Не обращай внимания, это я от злости. Выходит, Гордеев еще что-то знал?

— Ну вообще-то, если бы не твой визит, я собиралась посидеть и повычислять именно это. И если ты тихонечко притаишься в уголке и сделаешь вид, что тебя тут нету, я таки попробую этим заняться.

Ильин посмотрел на меня, как Мария на архангела Гавриила.

— И как ты собираешься это вычислять?

— Без понятия. Может, само получится. Не знаю. Призову на помощь внутренний голос и хваленую женскую интуицию, может, втроем до чего-то и додумаемся. Попробую оттолкнуться его звонка Валентине Николаевне.

— Стоп. Какой звонок? Когда? Почему я не знаю?

Ну прямо Жеглов: «Кто такая? Почему не знаю?»

— Да вчера же. Хотел связаться с адвокатом, поговорить, потом пойти к следователю. Чего-то он не то понял, не то вспомнил, а может, узнал. Упомянул время…

— Какое? — перебил меня мой любимый, хотя и невежливый милиционер. Впрочем, один раз не считается, я и сама вечно всех перебиваю.

— Да никакое, просто время. А может, и не время вовсе, а дверь. Валентина Николаевна, к сожалению, автоматической памятью на текст не отличается, да и волновалась сильно. Еще упомянул вроде бы посетителей, какую-то машину — или машины? И еще сказал что-то про кухню.

— Какую кухню?

— Челышовскую. Мол, когда квартиру осматривали, он, то есть Виктор Ильич, туда заглянул. Это она точно запомнила — странным показалось. Мне, в общем, тоже. Может, тут собачка и зарыта.

— Ну и что?

— Пока не знаю. Сейчас сяду и буду думать.

22. Д. Быков & М. Ефремов. Размышления у парадного подъезда.

Предположим, Гордеев вспомнил, что, возвращаясь с рынка, видел у дома какую-то знакомую машину — ту самую белую «пятерку», вероятно. Нет, сомнительно. Что значит — «знакомую»? Белых «пятерок» в Городе легион, номер, который сообщило юное дарование, ложный. Подвеска и клякса? Ну, допустим. Это все-таки какие-никакие, а приметы.

И что? Искать по всему Городу белую «пятерку» с кляксой на правом крыле и обезьянками за ветровым стеклом? Во-первых, как? Зарегистрирован хозяин может быть по одному адресу, а живет по другому, или вовсе на машинке кто-то по доверенности катается. Во-вторых… Снять подвеску и отклеить кляксу — полминуты. Нет, это не примета.

Так, а если белая «пятерка» вообще ни при чем? Может, там стояло нечто куда более редкое? Нет, все равно, Гордеев был дядька въедливый, к тому же принципиально и привычно въедливый.

Если бы заметил хоть что-то знакомое — вернувшись домой, записал бы в свой талмуд-поминальник. У него в этом вся жизнь состояла. А после рассказал бы тому же Ильину. Не рассказал — значит, ни о каком «узнавании» речи быть не может. Узнал, не узнал — сейчас уже не спросишь, и упираться в эту стенку смысла нет. Скорее всего, Валентина Николаевна чего-то недослышала или недопоняла. Даже если я ошибаюсь в оценке гордеевского характера и привычек и он все-таки какую-то машину вспомнил — чью именно, уже не узнать. Разве что и впрямь столоверчением заняться.

Нет и нет, вариант «машина» бесперспективен.

Тогда остаются время, посетители и кухня.

Ну, время и посетители — почти ясно. Виктор Ильич сложил два и два, после чего до него дошло, что его показания о том, что кроме Дины никто в квартиру Челышова не входил — гроша ломаного не стоят. Я и то там две во-от та-акущих дыры обнаружила. В том самом времени. Стадо слонов пролезет, не то что один разнесчастный убивец. Так что попасть-то в квартиру можно было незаметно. И выйти тоже. А вот с убийством сложнее. Времени на это уже не хватает. Дина должна была застать Сергей Сергеича уже в виде тела. Ну не при ней же убивали, в самом-то деле! Хотя… этот вариант тоже, пожалуй, заслуживает рассмотрения. Потом.

Итак, кухня. Что же Виктор Ильич там такого увидел, что сначала не обратил особого внимания, а потом понял, что…

Так. Начнем с того, что он там вообще увидел. Ну, может, минус окна, двери и выключатели — они величины постоянные. Итак, сначала «вообще», потом «что именно». Тепло, Маргарита Львовна, радостно сообщил внутренний голос. Отстань, без тебя знаю, огрызнулась я. А чего он, в самом деле! Лезет совершенно не тогда, когда это полезно. А когда надо, наоборот, молчит.

Значит, входим на кухню… Эх, надо было у Никитушки попроситься поглядеть, как оно там все выглядело, иначе трудно выстраивать картинку. Хватит оправдываться, одернул меня внутренний голос, думай давай, планировка стандартная, плюс Ильин весь протокол осмотра пересказал! Думаю. Входим. Так, медленно, по часовой стрелке…

Слева холодильник, за ним шкаф, напротив двери окно и дверь на балкон, в углу плита. Плита? Нет, ничего там не было, чайник Челышов не ставил. Небольшой стол между плитой и раковиной, на нем пусто. Холодный чайник да солонка. На стене над этим столом две длинные держалки. Одна для лопаточек-половников, другая для ножей. Хозяйственный мужик был покойник. Ножа не хватает одного, длинного, которым воспользовался убийца. А должно бы не хватать еще по крайней мере одного короткого. Ни в жизнь не поверю, чтобы кто-то чистил перчики длинным ножом — неудобно страшно. Значит, уже вымыл? Тогда один из коротких ножей должен висеть мокрый, ну, влажный. Надо уточнить. Раковина. Пустая. А овощи он куда чистил? От помидорчиков, тем более от перчиков куча очисток и обрезков остается. Да и от зелени хвостики… Сразу в ведро? Вероятно. Над раковиной сушилка, вроде ничего в ней интересного. Смотрим дальше, видим стол — справа от входной двери. На столе тарелки с нарезанной ветчиной и осетриной, хлеб, бутылка с оливковым маслом, доска, на которой резали… Стоп! Не было доски. Ни одной. А должна быть. Даже если он резал ветчину и помидоры на одной и той же доске, что вряд ли… Ага, значит, все, что было нужно нарезать, к моменту убийства было уже нарезано. Сразу помыл доски и повесил на место. Вместе с ножом. Это возможно, аккуратность и педантичность — они или есть, или нет.