Очищение Духом

Марычев Никита Михайлович

– Реветь тут не надо, – строго осадил её Шарсон. – В камере потом, пожалуйста, хоть до утра.

– Но я же правда… – начала Ривелсея.

– Хорошо, – внезапно согласился Шарсон. – Будем считать это правдой. Но ты, в любом случае, ещё не всё рассказала. Давай дальше.

Ривелсея ещё секунду подумала. С детства не любила лгать, ей всегда это было противно почему-то, да и ратлерский закон это, в принципе, не поощрял. Но сейчас это было разумно. Что же делать… Вот не сморозить бы только чего лишнего…

– Дальше… – Ривелсея вздохнула. – Дальше всё, к большому сожалению

для меня и для вас, Шарсон, довольно-таки просто. Да, позавчера ночью я и правда участвовала в операции квайзов. Но не очень только активно, – она скромно потупилась и улыбнулась. – Мне было поручено охранять один из домов, который был важен для них. Я охраняла.

– Дальше, – Шарсон начал хмуриться.

– Я охраняла его до утра. Потом появилась Сирнела. Она отдала мне вот это оружие и письмо – похоже, шла на важную встречу и боялась ходить с оружием по городу, ведь она могла бы встретить ваш патруль…

– Так, ты это уже рассказывала. Ты скажешь, что это всё? Что вся твоя деятельность в организации квайзов ограничилась только этим?

– Нет, – сказала Ривелсея. Всегда нужно оставлять что-то про запас, чтобы быть убедительной. – Вчера мне было доверено передать послание одному из главарей Ночного Посольства.

– Так. Уже интереснее. А разве квайзы с Посольством сообщаются?

– Бывает. Не знаю, о чём они договаривались, может, квайзы просто предлагали им сдаться?

– Ты не просто тут темни, ты адреса давай, имена давай, – посоветовал Шарсон.

– Серебряная улица. Заброшенный дом в центре. Ирса. Женщина.

Ну, пусть Шарсон поищет Стрелу-в-тени!

Шарсон черкнул.

– Так. Где живёт твоя Сирнела?

– Этого я знать не могу. Я две недели назад в Анрельте появилась, квайзы мне, конечно же, не доверяют.

– Понятно.

– Что я могу сделать…

– Рассказать правду! – заорал вдруг Шарсон. – По-твоему, я дурак? Конечно, ты же так и считаешь.

– Я…

– Ты выпуталась – молодец. Ты исхитрилась ничего мне не сказать. Но и не жди тогда от меня ответного хода. Даже если всё это была бы правда, – подчеркнул Шарсон. – Даже так. Ты не выкупила своего освобождения. Права ты или не права – мне ты ничем не помогла, на остальное мне плевать. Союза у нас с тобой не вышло – хорошо, будем действовать по отдельности. Надеюсь, ты довольна. Или ещё что-то скажешь? Если нет, тебя отведут опять в камеру. Пусть, пусть Ансер Виртон разбирается. Тебе сначала-то он понравится, он всем нравится… сначала. И любезный, и добрый, и ласковый. Ну, вот и попробуй. Увидишь, что из этого выйдет. Пусть он тебя приласкает. Он умеет. Не сомневайся.

Ривелсея молчала.

– Хорошо, – сказал Шарсон. – Уведите.

– Я ведь сказала про Посольство. И про дом, где они находятся.

– Я проверю сначала. «Заброшенный дом», «дремучий лес» – прекрасная отговорка, когда нужно место указать. Не только ты так делаешь, поверь мне. Все, кто выкручиваются, все так говорят. И ещё все говорят: да, участвовал, но немножко. Они украли, а я им ужин только сготовил. Убивал-то он, а я ему сапоги стерёг. Нет, хватит. Ещё что-нибудь?

Острая горячая фраза рванулась в голове Ривелсеи, но

до языка не дошла. Она не решилась. Пока – не решилась на крайнее средство. Хотя очень хотела.

Будут ли потом ещё шансы – вот в чём вопрос.

Решиться она так и не успела. Стражник тут же поднялся и грубо вытолкнул её в коридор. Опять стены, опять лестница, но, что самое интересное, на этот раз её привели не туда, где её ждал Ирсев. Стражник тут же недружелюбно распахнул дверь и втолкнул её внутрь.

– Давай, давай, заходи.

Новая камера была больше, но нисколько не уютнее. Через две минуты она опять оказалась прикованной к лавке. Ужасно неудобно и неприятно. Стражник погромыхал замком и ушёл. За окном становилось темно. Ночь приходила, полная безразличия к тому, что у девушки Ривелсеи не всё в порядке. Хотя, конечно, если бы ночь из-за этого вдруг перестала приходить, то солнце светило бы уже целый месяц…

Ривелсея снова стала думать. А потом, как-то незаметно, улетела в сладкий манящий сумрак. Голова требовала расслабления и просто отказывалась работать в это время суток. Тем более что и болеть она до конца не перестала. Да, отпустило… Но боль сгущалась с наступлением ночи, как чёрная краска в окне.

Её сон был цепким. Это означало то, что, несмотря на сон, она фиксировала какой-то частью сознания доносящиеся до неё звуки. В какой-то момент она стала фиксировать голоса, а потом и слова. В этот момент она, конечно – и это неизбежно – проснулась.

Судя по всему, разговаривали двое. Тихие голоса. Практически шёпот.

… - Так она там одна?

– Да. Одна. Шарсон сказал, что пусть одна сидит. Того-то после допрашивать будут, вот и посмотрим, то же самое он скажет или нет. Наверное, нет, она ведь ни слова правды не сказала, будь уверен. Хитрая, вертится-вертится, и никак не ухватишь, хотя глазами-то видишь, что врёт всё.

– А чего натворила-то?

– Да я тебе сказал уже вроде. По сути-то, не очень, а вот подозревать её много в чём можно. Шарсон пытал-пытал, да, видно, ему опыта не хватает, не смог. Завтра с Виртоном будет беседовать.

– Да ладно? Неужели она так виновата? Может, напрасно подозреваете? – усомнился первый.

– Может, и зря, откуда ж я знаю? Но мне так не кажется.

– А она красивая? – снова спросил первый.

– Да… так, знаешь, ничего. Очень ничего. Мне она даже понравилась немного, пока я на допросе с ней вместе сидел. Характер-то у неё похоже что паршивый, но наружность неплохая. И одета ещё, знаешь, так… Ну, чтобы совсем никому и в голову даже не пришло, что она делами какими-то там тёмными заниматься может!

Наступило недолгое молчание.

– А может… с ней…хм… пообщаться? Как думаешь?

Они, наверное, думали, что этого разговора она не слышит, спит. Возможно, заглядывали периодически в её камеру. Но она слушала. И с этого момента очень даже напряжённо.

– Что за мысли у тебя? – ответил второй. – Зачем тебе это? Проблем захотел?

– Да… хм… ну ты же сам сказал, что она ничего. Так, может, она не откажется побеседовать с заслуженным крепким и добрым воякой? Ведь кто её знает, что с ней потом Виртон сделает?