Очищение Духом

Марычев Никита Михайлович

Доехали очень быстро. Ривелсее дали выпрыгнуть из повозки первой, а Генрес с Халесом ещё о чём-то пошептались. Она почти ничего не разобрала, только три фразы Генреса: «теперь пойдёт по-другому, будь уверен», «мы побеждаем» и «да если б не она». Потом Халес уехал, а она вдвоём со своим наставником отправилась в очередное путешествие по Полуанрельту.

Что ей нравилось в этом замке – так это отсутствие стражников. За всё то время, пока они искали повозку Рилана (ох, Рилан!), они не встретили ни одного. А искали они довольно долго: ну где Ривелсее было хорошо запомнить устройство

Полуанрельта в ту ночь, когда она думала совсем о другом и всецело полагалась на Рилана и Нирселу! Но всё-таки она нашла: спасла врождённая память на расположение предметов.

Неизвестно, каким образом действовал Генрес, но действовал он очень быстро. Уже через десять минут он вернулся, неся её маленький рюкзачок и другой мешок, тряпичный, в который она и завернула несколько дней назад анреллы.

– Давай, принимай свои вещички. Деньги я пересчитал, всё верно. Двадцать пять анреллов. Это ты отдашь Совету Разума, да?

– Да, – сказала Ривелсея.

– Нет. Не глупи. Пятнадцать – Ордену, два я возьму себе, остальное твоё. Если будешь такой бескорыстной, то очень скоро сама об этом пожалеешь, поверь мне. Себя кормить тоже надо, и никто не сделает этого лучше тебя самой. Вещички тоже бери.

Ривелсея поворошилась в рюкзачке. Вроде всё на месте. Кроме кинжала, купленного в Невильне. Как и когда он сгинул – она вспомнить не смогла. Отправляясь за книгами, она взяла его с собой. Значит, он пропал в ту ночь…

Она надела рюкзачок на спину.

– Всё? – спросил Генрес.

– Меч…

– Новый сделают, не переживай так. В остальном – всё? Должна бы понимать: если ты не покинешь этот город до наступления дня, то тебе будет очень…

Генрес крест-накрест черкнул в воздухе пальцами.

– Всё.

Генрес кивнул.

– Тогда – можешь сказать до свидания этому гостеприимному городу. Пойдём.

Ривелсея на миг обернулась, взглянула на серые каменные неприветливые стены. За секунду сквозь её память пронеслось всё произошедшее с ней здесь, остро кольнуло сердце многими иглами боли, и оттого прощание получилось практически радостным.

– Пойдём. И быстрее, – сказала она.

Через три часа уже становилось светло. Низкий редкий лесок потонул в густом утреннем тумане. Ривелсея зябко ёжилась, куталась в плащ, кормила щепочками маленький рыжий лоскуток костра. Генрес сидел рядом, положив руки себе на колени, смотрел в небо и то ли хмурился, то ли пребывал в задумчивости. Ривелсею сейчас даже не интересовало, о чём он думает, ей хотелось только согреться. И это – лето…

Генресу она уже всё рассказала. Слушал он внимательно, реплики вставлял, по большей части, неодобрительные. Ривелсее приходилось соглашаться. Она и сама понимала, что сглупила и повела себя неправильно во многом. Но что уж, что сделала, то и сделала.

Генрес внезапно, хотя и медленно, развернулся и посмотрел на неё.

– Знаешь, о чём ты должна сейчас думать?

– О том, чтобы не погас костёр. И чтобы нам не замёрзнуть. А ещё бы желательно и поесть, – поделилась Ривелсея самыми насущными потребностями.

– Нет. То есть, это, конечно, тоже, но в первую очередь – какой ты сделаешь отчёт перед Советом

Разума. Ты ведь скоро предстанешь перед ним. Ну, если ничего не случится по дороге.

С этого момента Ривелсея задумалась. Как-то не приводилось ей размышлять пока об этом. Но Генрес прав – надо бы.

– Поговорим честно, девочка, – глаза Генреса стали лукавыми на миг. – Ох… Не зазналась бы ты только… Но тут момент ответственный, тут надо бы тебя поучить.

– Что-что?

– Сделала ты много, да, много, и не всё так уж плохо у тебя вышло. Посольство теперь утихнет, если я хоть что-то в жизни понимаю. Ненадолго, конечно. Но я ещё тут побуду, улажу кой-какие дела, а вернусь попозже. Надеюсь, я успею…

– Так ты остаёшься? – воскликнула она.

– Да, остаюсь в Анрельте пока что. А тебя Совет Разума ждёт, вот позавтракаем сейчас, и тронешься в путь. Я уж всё решил давно, ты не думай.

– Да… Ладно, хорошо, – сказала Ривелсея.

А в душе пронеслось: «Ну наконец-то!»

– Я и не собираюсь сама тут задерживаться, – добавила она.

– В Совете про убийства много не надо, – проинструктировал Генрес. – Так, скажешь мимоходом: «Нескольких пришлось ликвидировать» – и всё. Про книги поподробнее, про Стекольщика, про то, что он с тобой работал. Письмо, жалко, не сохранилось…

– Постой. У тебя есть карандаш? – спросила Ривелсея.

Она выпросила также и два листка, переписала по памяти письма, которые успел изорвать Ирсев. Вот. На душе стало чуть спокойнее.

– Ого, хочешь, чтобы почтальоном старый Генрес поработал, да? Ладно-ладно, уважу молодость. И к Дейвису твоему наведаюсь. Ты-то у нас бескорыстная слишком, ну а я-то с ним потолкую. Может, ещё какой сервизик в пользу Ордена подарит. А то ведь он очень хорошо от тебя отделался и доволен, наверное.

– Он хороший, – вступилась Ривелсея.

– Может, и так. Ну, тут уж наши с ним дела. Ты, главное, не опозорься с отчётом. Надо, чтобы всё получилось.

– Что получилось?

– Хм… Не скажу. Ты старайся, главное.

– Интриги? – Ривелсея улыбнулась в первый раз за всё это утро.

– Не скажу, – упрямо повторил Генрес. – Деньги я тебе отдаю, передашь Совету сама. Я думаю, это их сильно настроит в твою пользу. Тебе очень повезло, девочка. Я, когда с первого задания вернулся, всего шесть золотых монет Совету смог дать. Ну, там, правда, и взять особо было нечего; всё, что осталось, я честно собрал и принёс. – Генрес наверняка вспомнил какую-нибудь нехорошую историю. – А тебе повезло.

– Мне повезло, что я выбралась из всего этого, что я сейчас могу здесь сидеть и греться, могу есть твой замечательный трёхнедельный хлеб и хотя бы дышать, – ответила Ривелсея.

– Да. И это тоже. Конечно, ты это поняла и почувствовала, как же иначе. Но только я сейчас немного о другом. А впрочем, что тут говорить, – Генрес махнул рукой. – Доедай давай мой хлебушек, я тебе ещё и с собой немножко дам, а потом – в путь. Мне-то и самому тоже некогда, мне к полудню в одно местечко надо бы успеть, – Генрес хрустнул хлебной коркой. – А тебе – удачи. И не забывай, что я тебе говорил только. Да, вот так вот, девочка…