Очищение смертью
Шрифт:
Даже из машины Ева слышала звон колокольчика, звякавшего каждый раз, как люди входили или выходили из погребка. Она заметила Марка Тулуза из молодежного центра, вышедшего с большой дымящейся «походной кружкой».
– Мистер Тулуз!
– О, лейтенант…
Ева ясно видела, что он роется в памяти, вспоминая ее фамилию.
– Даллас.
– Точно. Утренний дозняк, – пояснил он, кивком указывая на кружку. – Моя система не запускается без макропорции черного кофе с сахаром. А вы тут по поводу Мигеля? – Сказав это, Марк растерянно замолчал. – Я не знаю, как еще его
– Возможно, будут, но позже. Вы каждый день сюда ходите?
– Иногда даже дважды в день. Наверное, эта гадость мне все трубы проела, но… Черт возьми, кто хочет жить вечно? – И он поднял кружку, словно салютуя.
– Вы встречали здесь Флореса?
– Да, конечно. Иногда. А бывало, занимаемся с ним вместе в центре, умираем, как хочется кофе, и он угощает. Тут и буррито отличные, настоящие, мексиканские, лучшие во всей округе. Кто-нибудь из нас обычно брал тут обед, по крайней мере, раз в неделю, когда у нас бывали собрания в центре. До сих пор не могу поверить… Вы хоть что-нибудь можете мне сказать, лейтенант? Что мне сказать Магде? Она очень тяжело все это переживает.
– Передайте, что мы над этим работаем.
– Понял. Ладно, не буду вам мешать. Мне пора в центр.
– Он приходил сюда чуть ли не каждый день, – заметила Ева, когда Марк скрылся из виду. – Ну разве священник, тем более ненастоящий, выдержит такой соблазн?
Ева вошла, колокольчик звякнул. Внутри ее встретила волна разнообразных запахов. У прилавка с горячими завтраками толпились люди. Много народу было и у кофейной стойки. Другие посетители брали фасованные продукты с полок, складывая их в красные пластиковые корзинки.
За прилавком с завтраками работали две женщины, и одной из них была Пенни Сото: худая, как щепка, с непропорционально пышным бюстом, нелепо смотревшимся на костлявой фигуре. «Силикон», – догадалась Ева. Угольно-черные волосы с огненно-красной прядью были гладко зачесаны назад и затянуты специальной сеткой, чтобы уберечь посетителей от обнаружения волос в яичнице, гренках или порции жаркого. Губы Пенни в темно-красной помаде кривились, когда она накладывала и подавала.
Ева заняла место в конце очереди. Придется постоять несколько минут, чтобы дойти до прилавка, но ничего: это даст ей время понаблюдать. В ушах Пенни покачивались золотые кольца такого диаметра, что в них свободно могла бы поместиться мексиканская лепешка, на ее левом запястье бренчала целая дюжина браслетов. Ногти были покрыты темно-красным лаком, того же цвета, что и помада на губах, а лунки аккуратно обведены черным.
На плече у нее красовался татуированный символ «Солдадос» с каплей крови – символом убийства.
– Давай, – сказала Ева Пибоди, – заказывай.
– Все-таки бог есть. – Когда подошла их очередь, Пибоди заказала буррито с овощным рагу и яичницей, а также кофе с молоком.
– Как дела, Пенни? – спросила Ева, пока вторая подавальщица выполняла заказ Пибоди.
Пенни вскинула взгляд и уставилась на Еву. Темно-красный рот сложился в презрительную гримасу.
– Я сразу подумала, что ты коп. Я копов за милю чую. Мне нечего сказать.
– Прекрасно,
Пенни фыркнула и огрызнулась:
– Никуда я не поеду. У тебя нет ордера и права тоже нет.
– А знаешь, ты подозрительно похожа на грабительницу, которая обчистила парня вчера вечером в паре кварталов отсюда. Детектив, позаботьтесь, чтобы мисс Сото доставили в участок на опознание.
– Это полная чушь! – возмутилась Пенни.
– Ты чуешь копа? А я чую несколько часов задержания и бумажной волокиты. Может, тебе стоит пригласить адвоката?
– Не нужен мне никакой вонючий адвокат. Чего ты ко мне вяжешься? Я тут работаю, делаю свое дело.
– Надо же, какое совпадение! Я тоже. Итак, где поговорим? Здесь или в городе?
– Дерьмо. – Пенни отступила от прилавка. – В переулке с черного хода.
Ева сделала знак Пибоди выйти через парадную дверь, а сама последовала за Пенни в тесную подсобку и через черный ход в переулок.
– А ну дай посмотреть удостоверение, – потребовала Пенни.
Ева извлекла жетон.
– У тебя были неприятности с законом, Пенни.
– У меня законный заработок. За квартиру уплачено. Так что иди ты знаешь куда…
– Да я-то, честно говоря, думаю, что это тебе придется туда пойти. Мигель Флорес.
Пенни дернула костлявым плечом и воинственно выставила костлявое бедро.
– Мертвый священник. Об этом все знают. Ну и что? Я в церкви сто лет не была. Все это чушь собачья. Я это поняла, когда мне десять было.
– Ты его знала.
В глазах Пенни загорелся огонек. Она ухмыльнулась.
– Все его знали. Их тут все знают, долгополых этих. Да они тут как вши кишат.
Ева взглядом дала понять Пибоди, что видит ее, когда напарница завернула за угол.
– Ты его знала, – повторила она.
– Ты что, туга на ухо? Я же только что сказала: все его знали.
– Лино Мартинес.
На миг гнев вспыхнул в глазах Пенни, но она тут же устремила беспечный взгляд поверх Евиного правого плеча.
– Я никого не знаю с таким именем.
– Ну нет, не стоит так глупо врать. Ты просто даешь мне понять, что собираешься врать и дальше. Лино Мартинес, – повторила Ева, схватив Пенни за плечо. – Ты бы лучше прикрывала это, если не хочешь признавать старых связей.
– Ну и что? Я не видела Лино с тех пор, как мне стукнуло шестнадцать. Он сбежал. Спроси кого хочешь, из тех, кто был тут тогда, все скажут одно и то же. Черт, да спроси хоть эту старую хрычовку, эту святошу – его мать! Она раздает пиццу где-то в Бруклине. Заимела мужа, приличный дом и сопливого сыночка.
– А ты откуда знаешь?
Глаза Пенни вспыхнули досадой.
– Доходили слухи.
– Это Лино тебе сказал?
– Говорю же, я его не видела с тех пор…
– А знаешь, – как ни в чем не бывало заговорила Ева, слегка сжав плечо Пенни, – эту штуку можно удалить. Так чисто, что и следа не останется. Ну, разве что, когда лежишь тушей на столе в морге. Там и очки-микроскопы, и разные жуткие ножики для вскрытия… Чего только нет.