Очищение смертью
Шрифт:
– Он рассказывал тебе, что случилось с отцом Флоресом?
– Да мне-то что за дело? Может, он его вообще из головы придумал, откуда мне знать?
– А зачем он прикинулся священником? – задала следующий вопрос Ева.
– Он хотел вернуться и залечь на дно. Ему нравилось, что люди смотрят на него с уважением, как будто он важная птица.
– Больше пяти лет? Пенни, не морочь мне голову. Что ему было нужно?
– Ему нравились всякие тайны, грехи. Этим он и пользовался, когда хотел.
– Шантаж?
– Одно могу точно сказать: деньги у него водились. Уж куда больше,
– Он покупал тебе подарки?
– Конечно. – Пенни щелкнула по одному из колец у себя в ушах. – Лино не скупился.
– Он тебе доверял?
– Я же говорю, у нас давняя история. Очень давняя. Мы были нужны друг другу. В этом все дело. – Пенни шлепнула себя ладонью по татуировке на плече. – Это семья, это защита. От моей матери толку не было никакого, ей на меня было наплевать, она только об одном и думала: где бы достать дозу. Она и не пыталась меня защитить, когда старый хрен стал ко мне подкатываться. Мне только-только двенадцать стукнуло, когда он впервые меня изнасиловал. Бил меня тоже всякий раз под настроение и говорил, чтоб держала язык за зубами и не вякала, тогда в следующий раз он меня не побьет. Ну я и молчала целых два года, а уж потом пришел мой край. Я вступила в «Солдадос» и получила семью.
– В ваших данных указано, что ваш отец был убит, когда вам было четырнадцать лет. Его зарезали. Порезали на кусочки.
– Туда ему и дорога, – пожала плечами Пенни.
– Это вы его убили?
– Моя клиентка не будет отвечать на этот вопрос, – вмешался Монтойя. – Не отвечайте, Пенни.
Пенни лишь улыбнулась и потерла пальцем крестик – знак убийства – на своей татуировке.
– Вы и Лино, – заключила Ева. – Стало быть, вы с ним повязаны кровью. Да, это чертовски крепкая связь. А два года спустя он исчез. Превратился в дым.
– Все когда-нибудь кончается.
– Вы участвовали в подготовке взрыва на территории «Черепов»?
– Моя клиентка… – встрял было Монтойя, но Пенни вскинула палец и остановила его.
– Меня допрашивали и отпустили давным-давно. Не доказано, что это работа «Солдадос».
– Люди погибли, – заметила Ева.
– Бывает каждый день.
– Лино это спланировал. Он был одним из лидеров и знал, как сделать бомбу с таймером.
– Ну, раз уж он мертв, правды ты никогда не узнаешь, – ухмыльнулась Пенни.
– Да, он мертв. Зато ты жива. И твой адвокат разъяснит тебе, если ты мне не веришь, что для убийств не существует срока давности.
– Ну, раз уж они тогда это на меня не повесили, ты теперь тем более не повесишь.
– Чего ждал Лино, Пенни? Выплатного дня? И когда должен был прийти этот день?
– Не знаю, о чем ты говоришь. – Глаза Пенни стрельнули в сторону. – Он же умер, значит, его мы спросить не можем.
– Где Стив Чавес?
– Не знаю. Не могу сказать. – Пенни зевнула. – Ну? Все уже?
– Лино выжидал. Подбирал крохи по дороге, чтобы покрасоваться, попробовать красивой жизни, а потом опять напялить «собачий ошейник». Человек не будет этим заниматься в течение пяти с
– Он меня любил. Мы с ним строили планы. Как мы сбежим, возьмем большой куш и вернемся назад на коне.
– У тебя есть алиби на день его смерти?
– Я открыла наше заведение вместе с Розитой. Мы все подготовили, отработали утреннюю смену – три часа подряд. Около десяти я и Пепе – он работает в кладовой – позавтракали в подсобке, а когда я вернулась к прилавку, пришли копы и начали задавать вопросы. И тогда я узнала, что он умер.
– И что ты сделала, когда узнала?
– Отработала смену, ушла домой. А что еще мне было делать?
– Хорошо, ты свободна. Можешь идти.
– Давно бы так, – бросила Пенни и направилась к выходу.
Ева подождала, пока Пенни и ее адвокат не покинут комнату. Она просидела в молчании еще целую минуту.
– Выключить запись.
Когда Ева вернулась к себе в кабинет и остановилась у окна, глядя на улицу, к ней зашла Пибоди.
– Ну что там с Пенни? Удалось что-то узнать?
– Да уж, – усмехнулась Ева. – Дикая мешанина правды и лжи. Лжи больше, но и правды довольно, чтобы кое-что понять. Она утверждает, что ей неизвестно о судьбе настоящего Флореса: ложь. Что она не знает, чего здесь дожидался Лино: ложь. Она говорит, что ничего не знала о бомбе. Не ложь, а скорее «поди докажи». То же самое с местонахождением Чавеса. Она сказала, что Лино любил ее. Я думаю, это правда. Во всяком случае, сама она в это верит. Она так ни разу не сказала, что она его любит. Но последние несколько лет она с ним спала.
– Если они так долго общались в койке, он должен был ей рассказать, что задумал, – рассудила Пибоди.
– Верно подмечено. Я думаю, он помог ей убить в первый раз, заработать «крестик». – Ева постучала себя по плечу. – Может, они свои «крестики» заслужили вместе: по времени совпадает с тем, что рассказала Тереза. Они убили ее отца, он ее насиловал. У нее лопнуло терпение, и они порезали его на кусочки.
– Она признала…
– Нет, – оборвала напарницу Ева. – Она признала, что отец ее насиловал, и это правда. Она признала, что вступила в банду, чтобы найти семью, найти защиту. Ее отца обнаружили в виде мясного фарша в заброшенном доме, когда ей было четырнадцать. Он был известным толкачом, и полиция списала это на неудавшуюся сделку с наркотой. Наверное, полиция просто не стала в этом копаться, зачем напрягаться? Туда ему и дорога. В любом случае у Пенни и Лино наверняка было алиби. Или другие члены банды сами присягнули бы, что видели их в другом месте, или кто-то другой присягнул бы под их давлением.
Все это Ева проговорила, стоя у окна и глядя наружу. Услышав, что Пибоди прикрывает дверь кабинета, она повернулась.
– Ты в порядке? – спросила Пибоди.
– Да. – Ева подошла к автоповару и запрограммировала кофе. – Нам надо двигаться дальше. Надо поглубже покопаться в архивах. У меня есть дела по взрывам, надо связаться со следователями. Мне надо надавить на Пенни. Пусть знает, что ей грозит нечто большее, пара месяцев за решеткой за драку с копом.
– Думаешь, это она убила Лино?