Очищение тьмой
Шрифт:
Строкач успокаивающим жестом показал, что Сутин может говорить вполне откровенно. С самого начала было очевидно - майор пришел не по душу "главного нищего", однако, получив подтверждение, Сутин снова оживился.
– Я, конечно, не слежу за каждым попрошайкой, но в конечном счете большинство чуть-чуть отстегивает в общак. Сам я только передаточная инстанция, теперь еще и немощная. Мелочишка, конечно, бывает, прилипнет к рукам, и на том спасибо. Ну, а есть такие, что не платят, этим Бог судья. За всеми не угонишься, руки коротки. Э, да что там... Когда все это случилось, и я немного очухался, то научился радоваться самым простым вещам, даже таким, которые раньше только раздражали.
– И что же на станции?
– поторопил Строкач.
– Встретил я тогда этих двоих, - он щелчком отделил фотографии Демина и Агеева.
– Они там масло меняли, что ли. Чего там чинить? Машина новая, хоть год не заглядывай. Они пошли с мастерами договариваться, и мои парни тоже - что-то с двигателем у "Форда".
– Ба! Неужто и твоим парням надо договариваться?
– Шутите, Павел Михайлович. Нет, конечно, некоторым уважением я там пользуюсь, но, пожалуй, мой рейтинг пониже вашего. Знаете, на "вазовском" центре даже из своих очередь, но ни разу мне не удавалось вперед милиции забежать. Да чего я болтаю - у вас же у самого "жигули".
– Информация у вас поставлена, Валерий Кузьмич.
– Да, есть маленько. В общем, выкатили меня парни из автобуса, ушли договариваться. Я специально сказал, чтобы не гнали - не похожу, так покатаюсь среди людей. Как раз возвращаются эти ваши - молодые, здоровые, на меня ноль внимания, и плевать им на то, что я их вижу насквозь Вот тут-то я и ошибся. Пригляделся - а у них на заднем сиденье в "жигулях" один типчик сидел - и обомлел. Этот Виктор у меня на вокзале на ступеньках пятаки косил. Такой себе крепенький мужичок, умело под дурака канал, и мастер был ногу выворачивать - прямо натуральный калека. Появился он неизвестно откуда месяца за два до того. Мне донесли, что поначалу он отказывался платить, я и подумал - может, и вправду дурак. Но тут я его увидел совсем другим - солидный, вальяжный, разъевшийся. Локоть в окно выставил, американской сигареткой попыхивает... А на руке - не поверите золотые часы с браслетом.
– Может быть, вы ошиблись?
– Я же сказал - на лица у меня абсолютная память. К тому же у него и приметная наколка на пальце, у этого Виктора.
– Какая?
– Как у всякого быдла: косой крест на безымянном пальце левой руки.
– У вас действительно память что надо, Валерий Кузьмич.
– Короче, когда парни вернулись к машине, заметили, что я на этого обозревшего попрошайку посматриваю. Близко я на коляске не подъезжал, но все же стоял и не так далеко, чтобы лиц не разглядеть. Один даже поморщился, но Виктор этот рукой махнул, засмеялся, и они успокоились. Он-таки, видно, имел на них влияние.
– Говоришь, Виктор? А возраст, приметы, откуда приехал?..
– Фамилию у нас не спрашивают. Я попробую что-нибудь узнать, но это сомнительно. Родом откуда-то из Сибири или с Урала, если не врет. Рост средний, возраст неопределенный - можно дать и сорок, и пятьдесят. Он же грязный явился - ни черта не разобрать. Где сейчас, не имею представления, а тогда жил где-то на окраине, по направлению к Матвеевке.
Это направление давно занимало Строкача. В пяти километрах от вокзала - уже за городской чертой - были обнаружены "жигули" Агеева. Там же находились и выходы из катакомб. Однако и в противоположном конце города, неподалеку от станции техобслуживания, располагались аналогичные колодцы и штольни, часть из которых давным-давно обрушилась, но некоторые были еще проходимы.
В последние
Слесарь Чубук был громоздок и неуклюж, а роба его до такой степени промаслена, что превратилась в какой-то лоснящийся панцирь В чистом его никто не видел, поскольку то, во что он переодевался после смены, выглядело немногим лучше. Куда Чубук девал заработанное, не знал никто, а зашибал он побольше остальных - недаром к нему еще много лет назад прилипла кличка "Вымогатель". Если какой-то детали нельзя было найти нигде, то это вовсе не значило, что ее нет у Чубука. Оценивающе взглянув на клиента, слесарь заламывал такую цену, что многие только изумленно вертели головой. Однако - платили, куда денешься. Принимая купюры, Чубук смущенно улыбался: "Инфляция!"
Однажды он разъяснил Строкачу, что делит всех клиентов на выгодных и необходимых. По тому, как Чубук восторженно приветствовал майора, встретив его у проходной, можно было судить, к какой категории он его относит. Ему и раньше случалось бросать полуразобранный сверкающий "мерседес" и под возмущенные вопли хозяина отправиться менять на "жигулях" Строкача какую-нибудь пустяковую прокладочку.
Так и в этот раз - он бросился к майору едва ли не с распростертыми объятиями, хотя это был всего лишь ритуальный жест. Чубук был, вопреки обыкновению, в приличном костюме, однако на лбу у него красовался жирный мазок графитной смазки, а под глазом - небольшой кровоподтек.
– Павел Михайлович, какими судьбами!
Строкач не стал делать вид, что его интересуют дефицитные мелочи. Чубук, помимо основных занятий, был неистощимым кладезем всевозможной информации и сплетен, обладал приметливым глазом и бездонной памятью.
– Помню их, а как же! Клиенты как клиенты. Из милиции? А что мне эта вневедомственная охрана? В остальном - нормальные парни. Они часто вдвоем заезжали. Саша пижон, конечно, - то резину английскую ему достань, то руль итальянский... Повезло ему с машиной: черный салон, длинное крыло, пятиступенчатая коробка, двигатель на полтора литра... это пусть он кому-нибудь рассказывает, что в общей очереди такую машину получил.
– Не жалуете вы милицию, Чубук, - заметил майор.
– Это смотря какую. Да этого сержанта вневедомственной охраны может натянуть кто угодно. Таких машин на партию - раз, два и обчелся. Директорский фонд.
– Хорошо. А как насчет этого?
– Строкач достал фотографию Кольцова.
По лицу Чубука промелькнула тревожная тень. Однако "Вымогатель" умел прятать свои чувства. Отрицательно покачав головой, он недоуменно воззрился на майора. Строкач слишком хорошо разбирался в людях, чтобы продолжать настаивать. Кроме того, выяснилось что нищего, с которым произошла стремительная метаморфоза, Чубук также не приметил.
Однако вокзальные побирушки с готовностью опознали таинственного "Виктора", дополнив фоторобот весьма живописными деталями. Все они в один голос утверждали, что в качестве нищего тот был на редкость убедителен, вызывая подлинное сострадание у прохожих.
С другой стороны, появление "Виктора"-босса в городе незамеченным остаться не могло. Финансовая элита - узкий круг, где все знают всех. Оперуполномоченные впустую рыскали по ресторанам и в "Бизнес-клубе", в среде картежников и крупных спекулянтов.